Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли? Скажи будущему – прощай

«Ну-ну, – подумал я. – Возьми себе с полки пирожок, инспектор».

– Так что деньги ты сохранил? – оживилась Холидей.

– Конечно. Два куска. Они со мной. – С этими словами он похлопал себя по правому карману брюк.

– Это великолепно! – обрадовалась Холидей, и я понял, что в эту минуту она думает только о том, чтобы выбраться отсюда поскорее.

– Замечательно, – поддержал я ее, но подумал совсем о другом.

– Да лучше бы я отдал этим парням половину и спокойно остался здесь, чем оставить все и сматываться неизвестно куда. Я уже начал привыкать к этому городу.

– Ты сможешь устроиться где-нибудь еще, – не успокаивалась Холидей. – Мы сможем встретиться в Денвере, Далласе или Канзас-Сити.

– Теперь она готова даже встретиться с тобой, – заметил я. – Теперь ты ей больше нравишься.

– Заткнешься ты наконец, дерьмо, – огрызнулась она.

– Ну, может быть, все не так уж плохо, как ты думаешь. У меня для тебя сюрприз, – перебил я ее. – А тебе не придется сматываться из этого городка, – обратился я к Джинксу. – Возможно, я смогу для вас кое-что сделать.

– Вы только послушайте его…

– Не надо, – попросил я.

– Большой человек, – съязвила она. – Он-то уж знает, как обращаться с полицейскими. Ты бы видел, как он с ними разговаривал.

У нее снова начиналась истерика. Она чувствовала, что может рассчитывать на эти две тысячи, и боялась потерять эту возможность.

– Пусть он расскажет тебе, как все было. «Я смогу для вас кое-что сделать». Большой человек. Почему же он тогда был так напуган…

– Ну хорошо, я был испуган и признаю это. Но теперь совсем другое дело, видит Бог, совсем другое.

– Ты бы видел его пять минут назад, – не унималась она.

– Многое может произойти всего за пять минут, – ответил я. – Очень многое. У меня возникла неплохая идея.

– Тебе когда-нибудь приходилось выслушивать столько чепухи? – демонстративно обратилась она к Джинксу.

– Ну конечно, тебе трудно оценить это, – сказал я. – Это трагедия всей твоей жизни, ты не способна переваривать чужие мысли на уровне, доступном даже дебилу.

– Ради Бога, хватит выпендриваться. Может, лучше самому пошевелить мозгами? Ты просто дрянь…

– Но не совсем обычная дрянь, – мягко заметил я, – а дрянь с университетской степенью, коллекцией комплексов, за которые доктор Ломброзо отдал бы свою левую руку, и легким снобизмом, о котором говорят галстуки от Шарве, рубашки от Брукса и обувь от Пила…

«Идиоты, плотоядные скоты, – подумал я. – Долго я с вами не задержусь, только до тех пор пока это будет необходимо…»

Тут в воображении передо мной предстала обнаженная Холидей: в постели, под душем, в машине; от нее веяло такой первобытной страстью, что у меня все заныло внутри, – я понял, что все это чушь собачья, и хотя бы только поэтому она всегда будет мне нужна…

– Хватит трепаться, пора убираться отсюда, – бросила она, направляясь в спальню.

Джинкс настороженно посмотрел на меня.

– Послушать ее, так мы живы только благодаря ее молитвам, – начал я. – А ты точно уверен, что этот парень – инспектор?

– Более чем уверен…

– Он слишком подставился с таким явным вымогательством. С этим инспектором можно иметь дело. Надо подумать, что из этого можно выжать. Может быть, нам и не стоит так спешить уезжать из этого города и задержаться здесь еще на какое-то время. Как ты считаешь?

– Это было бы отлично…

– В конце концов, что мы теряем? – поддержал я его.

Холидей появилась на пороге спальни в шляпке, с жакетом, наброшенным на руку, и дорожной сумкой в руках.

– Остается только решить, куда мы направляемся, – заявила она.

– Оставь это мне, – опередил я Джинкса. – Мы уже решили, куда отправиться.

– Ну и куда же?

– Никуда.

Она решила, что я пошутил, и посмотрела на Джинкса. И она сообразила, что это не шутка, когда я передал ему один из своих пистолетов.

– Мы остаемся здесь, – сказал я. – И на этот раз не спорить!

– Я и не спорю… – выдохнула она. – И никогда с тобой спорить не собираюсь. Ты просто чокнутый, а я собираюсь уехать отсюда подальше. – Тут Холидей посмотрела на Джинкса: – Ты не подкинешь мне сотенку?

– Конечно. – Он подошел ко мне. – Слушай, Ральф, почему бы нам не остаться вместе? Почему мы должны разбежаться в разные стороны?

– Это ее решение, и я здесь ни при чем. Дай ей сотню, и пусть проваливает хоть в самый Чикаго. Там она была счастлива со своими влиятельными дружками. В Чикаго у нее и врагов-то нет…

– О Господи… – снова вздохнула она.

– Все, что тебе нужно делать, – это слушаться меня. Больше от тебя ничего не требуется.

– О Господи… – простонала Холидей, опуская сумку.

Рано утром люди из местной радиостудии привезли портативное звукозаписывающее устройство, фонограф, запасные иголки, микрофон и полсотни футов кабеля. Джинкс расплатился и прикупил у одного из них еще подержанный набор инструментов. После их ухода из спальни, где я держал ее все это время, появилась Холидей.

– Рискованно играете, очень рискованно, – запричитала она.