Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли? Скажи будущему – прощай

Сити-Холл находился в старой части города, в трех кварталах от конторы Мэндона. Всего три шумных, суетных квартала, полных магазинчиков, торговавших подержанными вещами, ломбардов, пивных, закусочных, автостоянок и бензозаправочных станций; уродливых грязных зданий, набитых неопрятными людишками, – такое окружение вряд ли могло ассоциироваться с Сити-Холл. Но он не был ни уродливым, ни грязным, а ослепительно белым, занимающим целый квартал, тридцатиэтажным сооружением, возвышающимся над грязью и нищетой окружающего мира, выразительным и могучим символом, более могущественным, чем слово Господа нашего Иеговы, в чью честь неслись писклявые гимны из открытых дверей ближайшей маразматической миссии какой-то секты.

– Вы нервничаете? – вернул меня к действительности Мэндон. – Неужели? Вот посмотрите…

Я огляделся и обнаружил, что мы находимся в довольно пестрой толпе пешеходов – полицейские в форме, охранники со всевозможными значками, приколотыми к рубашкам, и неизменной кобурой на бедрах, шерифы и их помощники в хаки и в форме, изредка попадались люди в гражданской одежде.

– С какой стати я стал бы нервничать? – улыбнулся я в ответ. – Мне не о чем волноваться, просто немного любопытно… Ведь у меня сегодня второе рождение, неужели вы забыли?

– Ну, может быть, я не совсем правильно сформулировал свою мысль. Нервная система человека не реагирует на внешние раздражители – например, на вид полицейского. Там, куда мы направляемся, будет много полицейских.

– Моя нервная система тоже переживает второе рождение благодаря вашим способностям.

– Вы все шутите.

– Напротив, я абсолютно серьезен.

Мы остановились в ожидании зеленого сигнала светофора. Он осторожно покосился на меня, тихо рассмеялся и взял за руку. До Сити-Холл оставался еще целый квартал, похоже, это было любимое место сбора полицейских. Они стояли парами и небольшими группками, входили и выходили из закусочных и кафе. Оказалось, что Мэндон знаком едва ли не с большинством из них. Он уже успел переброситься парой фраз с дюжиной встреченных полицейских, но никто не назвал его по имени. Один назвал его Чероки, а все остальные – «Спот».

– Что еще за «Спот»? Что это значит? – не удержался я от вопроса.

– Это просто прозвище, – ответил он. Мне это ровным счетом ничего не говорило, что Мэндон, очевидно, понял по выражению моего нахмуренного лица.

– Это сокращение от «стряпчий по темным делам». – Он вымученно улыбнулся, желая показать, что в этом слове для него нет ничего унизительного и такое обращение не имеет никакого отношения к неуважению его персоны. Но мне это было и так понятно по их тону.

– Похоже, ты знаешь всех полицейских в округе, – заметил я.

– Вот уже много лет я часто бываю в этих краях и помню еще времена, когда на месте Сити-Холл был грязный гараж.

Мэндон покачал головой, словно не веря, что прошло столько лет с тех пор, и, все еще держа меня за руку, увлек в полумрак ближайшей закусочной. После ярко освещенной улицы в первый момент я почти ничего не видел, только гул голосов и запах. Запах копченостей, мяса, свежих овощей, он был просто великолепен…

Закусочная была набита битком, теперь я уже начал различать лица. По форме она была похожа на вытянутый пенал, и поэтому казалась бесконечной. В левом углу находились будка кассира и табачный прилавок, который размещался на крошечном пятачке, а справа, напротив стены, от окна начиналась раздаточная, тянувшаяся до самого конца помещения. Это было что-то вроде кафетерия: посетитель брал из стопки чистую тарелку. («Никаких тарелок, перекусим на ходу», – предупредил Мэндон) и двигался вдоль раздаточного прилавка, за которым восемь человек в белых фартуках и поварских колпаках резали и раскладывали жареный ростбиф, солонину, копчености, языки, колбасу, сосиски, маринованные огурцы, укроп, ломти ржаного хлеба. Они принимали заказы и старались их более или менее точно выполнить (хотя, похоже, никто не возражал против некоторых вольностей с их стороны), а когда вы наконец получили требуемое, то подходите к массивной и приземистой стойке бара, где вам тоже приходится немного обождать, и вот уже тогда можно приступить к трапезе – если, конечно, вам удастся найти свободное место за столиком. Но их не было, мало того, у многих столиков стояли, болтали, похлопывали друг друга по плечам, смеялись и ждали, когда освободится место, другие посетители этого кафетерия, среди них тоже было много полицейских. Большинство из них знали Мэндона и звали его Спот.

Мэндон наконец нашел свободное место у стены между двумя столиками, и мы уселись спина к спине. У каждого было по громадному сандвичу в одной руке и по бутылке пива в другой.

– Теперь мне понятно, почему мы отказались от тарелок, – заметил я.

– Конечно, они потребуются, если прийти сюда пораньше или ближе к закрытию.

– А зачем вообще приходить? – не удержался я.

– Что?

– Я сказал, может быть, вообще не стоит появляться здесь. Если только ты не хотел меня удивить количеством знакомых полицейских.

Он покосился на меня:

– Если тебе это неприятно, мы можем уйти…

– Да нет. Как тебе сандвич?