Загон

Но все меняется, и в 1997 году происходит очередной политический переворот, Мобуту свергают и к власти приходит Кабила. Заир становится Демократической республикой Конго. Все ставленники Мобуту лишаются своих постов и привилегий, многие, — вздыхает Моиз, — подвергаются гонениям, причем скоропалительные реформы затрагивают все сферы жизни, в том числе и науку. Отца Моиза смещают с поста и отправляют на покой, но уважая тот научный вклад, который он привнес, оставляют ему нажитое имущество. Семья Хьюго Де Гари постепенно проживает то, что удалось скопить за прошлые годы. На нервной почве отца разбивает паралич, мать тоже больна, но по мере сил, ухаживает за мужем. А Моиз младший старается прокормить семью, эксплуатируя Тойоту. Он работает водителем, проводником, хватается за любую возможность заработать деньги. В 2003 году государство вроде опомнилось и вернуло Хьюго Де Гари звание доктора исторических наук, и даже назначило ему пенсию. Моиз женился в 2005 году, вскоре рождается первый ребенок, а семья влачит нищенское существование. В 2006 году отец Моиза умер, пролежав девять лет практически без движения, а буквально через месяц умерла и мать. Однако пенсия отца выплачивалась еще целый год, что в известной степени помогало Моизу сводить концы с концами, ну и верная Тойота оставалась не только памятью об отце, но и единственным средством заработка.

И тут, в 2007 году, — Моиз возмущенно пыхтит и плюет в открытое окно, — правительство вводит запрет на автомобили с правым рулем! Вот тогда-то большинство автовладельцев и взбунтовалось. И Моизу, по его словам, впервые пришлось проявить настойчивость и упорство. Он обратился со своими доводами к властям и в честь памяти отца отстоял право пользования этой машиной. У него даже имелось специальное, заверенное подписями и печатями разрешение, которым он сейчас с гордостью потрясал перед Гебауэром.

Вот так я и получил занудный, но зато подробный ответ на свой единственный вопрос об автомобиле с правосторонним управлением.

Признаться, я был изрядно утомлен. А Жан, как благодарный слушатель, принялся забрасывать Моиза вопросами о камне, месторождение которого отрыл его отец. В душе я посмеялся, ведь энтомологи явно ничего не знают о геммологии. А потом я полностью утратил интерес к беседе, и оставшиеся два часа пути продремал на заднем сидении.

А тем временем, за тысячу километров к востоку…

В этой точке мира было удивительное место, загадочное и мрачное. В воздухе словно висела влага, ветви и листья высоченных деревьев смыкались под куполом неба и переплетались, образуя собой многоярусный свод. Только утром лучи ярчайшего солнца лишь тонкими золотыми нитями пронизывали лиственные своды и сшивали небо с бушующей зеленью и землей. Днем становилось сумрачно, а когда солнце садилось, тьма моментально проглатывала поляну. Внутри образовывался парниковый эффект, и влага удерживалась между куполами свода, а капли её словно находились в состоянии невесомости.

Это урочище15 на земле можно было принять за слоеный пирог: сверху обжигающее оранжевое солнце, стекающее теплом и светом к земле, дальше слой плотной густой листвы, в котором практически растворяются свет и тепло, а затем влажная, покрытая густой и высокой травой земля, объятая вязким светящимся туманом.

Здесь нет ощущения, что природа подразделяется на различные формы жизни, животных или растений, здесь все являет собой единое целое, один организм — джунгли, которые дышат и живут воедино. Пролетит ли от одного дерева диковинная птица, или спустится по лиане змея, все это жизнь одного организма, его важные жизненные процессы.