Загон

В Бибиреве-36 жилых домов не было. Все вокруг конвертера служило ему одному: станция линейки, две автодороги и огромная территория свалки-накопителя.

Проходя мимо помойки, Андрей испытывал странное чувство ностальгии и еще более странное - стыда. Он вспоминал, как совсем недавно восхищался всеми этими бумажками и баночками, и не понимал самого себя. Раньше в горах мусора ему мерещился веселый карнавал, а теперь он не мог в них разглядеть ничего, кроме грязи. И к тому же здесь стояла невыносимая вонь.

- Белкин?.. - спросил дежурный. - Белкин в камере. Чумаков его хвалит. Вчера дублером отработал, а сегодня уже один. Да он на твоем месте. А ты чего, в гости? Не положено, ты же уволен, Белкин... Ой, я и не сообразил! Вы родственники с ним? Ладно. Но чтоб Чумаков не видел!

Андрей обменялся с дежурным рукопожатиями и направился к платформе лифта. Спустившись в бункер, он миновал вереницу полукруглых люков и толкнул знакомую дверь.

Иван Петрович раскачивался на маленьком стульчике и был увлечен созерцанием вентилей. Белкин заметно сдал: его багровые щеки обвисли и оттянули уголки губ вниз, придав им выражение вечной печали, а волосы сделались совсем белыми и редкими, как пух.

- Доброе утро, Иван Петрович, - сказал Андрей. Белкин прекратил качаться и оторвался от кранов.

- Все-таки пришел? - проронил он. - Зря пришел.

- Я ничего не делаю зря, Иван Петрович, - ответил Андрей, подходя к баку.

- А ты изменился, - сказал Белкин и, мельком взглянув ему в глаза, снова уставился на вентили. - Даже говоришь по-другому. Хорошо говоришь, уверенно. Только ты это... без Петровича обойдемся. Какой я теперь Петрович? Ваня я. Ваня Белкин. Для Петровича у меня ИС жидковат.

- Бросьте, Иван Петрович! Вы же сами все знаете - от профессора. Да и без него ясно...

- Что тебе ясно?

- Никакой вы не чер. У вас же семьсот пятнадцать баллов!

- Было когда-то. А в пятницу я под тест попал, внеочередной...

- Праздничный, - добавил Андрей.

- Да. Праздничный. Кто-то усомнился в моем статусе.

- И сколько вы получили?

- Ровно сто. Одна палочка и два нуля.

- Но вы-то!.. Вы-то, Иван Петрович, не усомнились? Это главное.

- А мне, знаешь... Одна палочка и два нуля. Мне без разницы. Вот так-то. Надоело быть умным, Андрюша. С них, с умных, спрос больше.

- Так быстро поглупеть нельзя!

- А что?.. Плюсы тоже есть. Времени свободного навалом. Отдохну. "Повести Белкина" перечитаю. Повести покойного Ивана Петровича...

Белкин резко поднялся со стула и подкрутил кран на второй трубе. Андрей машинально отметил, что существо в баке справляется неплохо.

- Иван Петрович, вас от этого не тошнит?

- Меня-а? Ты б видел, на какие я трупы выезжал! Когда жена мужу голову отрежет, да еще в кастрюлю, и на плиту... А здесь что? Ну, дерьмо. Подумаешь! Оно и так повсюду, Везде, Андрюша, одно сплошное дерьмо... И не Иван я тебе не Петрович. Перестань над бедным чером глумиться. Над Ванькой Белкиным...

- Сдались... - разочарованно произнес Андрей. - Неужели вы сдались?!

Тот посмотрел на пену под колпаком и вернулся к стулу.

- Его больше нет, - буркнул он. - Того, который мог сдаваться или не сдаваться. Я за него. Но я другой человек. Чер Иван Белкин. Для друзей - Ваня.

- Быстро они вас... Никиту Николаевича они не сломали, хотя над ним даже мы посмеивались. Вся смена. А он крепкий, наш профессор Не такой, как вы.

- Ваш крепкий профессор - обыкновенный параноик. У него что ни слово, то загадка. "Неотложки", скелеты в шкафу... Я предпочитаю верить только в то, что знаю, а знать только то, что вижу.

- И поэтому предпочитаете видеть как можно меньше, - грустно сказал Андрей. - Из вас выйдет отличный работник. Вам уже и смену самостоятельную поручили, и без пакетика вы уже обходитесь. Скоро станете обедать прямо тут, в камере, посреди этих труб. А после...

Андрей обошел бак и увидел, что бирка с номером существа прикрыта старым халатом. Якобы случайно, якобы просто так - подвернулся штырь, на него и повесили.

- А после, Иван Петрович, вам захочется назвать существо каким-нибудь именем. Не человеческим, это уж слишком. Допустим, как кота.

- Кот? Он что, мужского пола? - спросил Белкин.

- А вы уже Муркой назвали? Муськой?.. Матильдой?.. Зовите как угодно, оно вас не слышит.

- Да все эти цифры... - принялся оправдываться он. - Все эти "HP", "ЧР"... Мерзость и вранье.

- Вранье, - согласился Андрей.

- Ты меня на слове не лови, не надо. Что толку? Они мне статус изменили. Не в баллах дело. В статусе. Был дознаватель районной управы, стал оператор конвертера. Тебе не все равно, что я об этом думаю? Как к этому отношусь? Статус у меня поменялся, понятно? И может опять поменяться.

- Чем вы дорожите? Вот этими четырьмя кранами?

- Что имею, тем и дорожу.

- Надеетесь, вас снова поднимут? Вернут ваши семьсот баллов? Уважение дочери?

Белкин резко вскинул, голову и, болезненно сощурившись, спрятал лицо в багровых ладонях.

-Это я, наверно, зря...

- Нет, Андрюша. Ты зря ничего... Правильно. Ты, Андрюша, иди, - сказал он, не отнимая рук. - Иди... И прощай.