Заговор букв

В обоих случаях речь идет о целостном восприятии и синтетическом понимании мира через непосредственное откровение. Но что это за «иные, незапамятные дни»? Что за «глубокой древности сладчайшие преданья»? Если Ходасевич сопоставляет обезьянку с царственными особами, то кому он ее противопоставляет? Ответы на эти вопросы – в конце стихотворения. Один из путей понимания концовки – объяснение расположения пробелов. Всего их в стихотворении два. Один – непосредственно после интонационной и смысловой кульминации.

И серб ушел, постукивая в бубен.
Присев ему на левое плечо,
Покачивалась мерно обезьяна,
Как на слоне индийский магараджа.
Огромное малиновое солнце,
Лишенное лучей,
В опаловом дыму висело. Изливался
Безгромный зной на чахлую пшеницу.

Казалось бы, Ходасевич подводит читателя к итогу, сходному с итогом стихотворения Бунина: серб с обезьяной уходят, и всем жарко. Удивительным способом полученный лирическим героем опыт ни к чему не приводит. Могучий замах оказывается бесполезным. Но это не так. После пробела напряжение не спадает. Чем ближе к финалу, тем интонация становится тревожней; гром все-таки должен разразиться. Этим громом становится последняя строка, отъединенная еще одним пробелом:

В тот день была объявлена война.

Кажется, что эта строка никак не связана с предыдущими. Но именно после нее проясняется замысел Ходасевича. Обезьяна сообщает герою то знание о мире, которое безнадежно утрачено современниками поэта – красавицами, вождями народа и т. д. Не принимая и не понимая мира в единстве и целостности, как мы воспринимаем хор, они дробят и расчленяют его, приводят к кризису цивилизацию. Впрочем, цивилизация, основанная на аналитическом познании и освоении мира, и не может прийти к другому результату, ведь анализ и означает расчленение. Стихотворение Ходасевича и вправду событие в истории поэтической мысли – и порождено событием мирового масштаба, хотя достоинства произведения искусства и не могут впрямую зависеть от значимости породившего их события. Однако мировая война с ее невиданными способами массового убийства, с новой для человечества трагедией, когда, по выражению Бродского, «гибнет хор», разочаровала человека в себе самом. Человек понял, что его победоносный разум не так уж управляем, что прогресс – не всегда благо. Позитивистские иллюзии XIX века были растоптаны, и отсюда – обращение к «иным, незапамятным дням», когда музыка сфер звучала еще согласно, не превращаясь в торжество какофонии.

Тема войны в стихотворении Ходасевича звучит дважды. И в свете последней строки можно вернуться к образу Дария, с которым так неожиданно сравнивается обезьяна. Как и Дарий, обезьяна не одерживает победы: новое понимание мира не спасает героя от войны, разве только отделяет его от них. Тотальное непонимание приводит к кризису; понимание усугубляет трагизм.

Бунин тоже писал свое стихотворение после катастрофы – первой русской революции. Но «С обезьяной» не имеет ни малейшего отношения к социальным, психологическим или культурным катаклизмам, и скорее всего потому, что это непритязательная бытовая зарисовка, имеющая полное право таковой оставаться. Или потому, что Бунин не услышал, что хотела сообщить ему обезьяна. Пришлось ей дожидаться более понятливого Ходасевича.

Этот пассаж может быть воспринят как юмористический только в одном случае: если поэты сами выбирают стихи. А вот если стихи выбирают поэтов, то доля шутки в последних предложениях предыдущего абзаца резко снижается. Тем более что после ХХ века мы уже твердо знаем, что человек не управляет ни своим разумом, ни историей, ни природой, ни, естественно, вдохновением.

«Определение поэзии» Б. Л. Пастернака: рог творческого изобилия

Стихотворение «Определение поэзии» – из лучшей, как считается, книги Пастернака «Сестра моя – жизнь», относящейся, если можно применить этот леонтьевский термин к поэту, к периоду «цветущей сложности» его творчества. Сложности добавляет и то, что оно принадлежит к циклу «Занятье философией», то есть претендует на то, чтобы выразить эстетическую позицию Пастернака.

«Определение» начинается без раскачки:

Это – круто налившийся свист,
Это – щелканье сдавленных льдинок,
Это – ночь, леденящая лист,
Это – двух соловьев поединок.