Заговор Гильгамеша

«Я еще не рассказал вам о Гильгамеше». Его голос был невнятным, но она могла легко разобрать, что он имел в виду.

«Черт возьми, Гильгамеш», — сказала она. «Давай, выпей еще».

Она предложила ему еще воды, и он с благодарностью ее выпил. Его дыхание стало менее напряженным.

«Как ты себя чувствуешь?» — спросила она.

«У меня все еще болит голова», — пробормотал он. «Я не чувствую свою руку».

Джерри оглядел плот, ища вдохновения в том, чего она не знала. «Хорошо, может худшее уже позади. У вас, должно быть, был сгусток крови в том месте, где вас ударили по голове».

— Сейчас я расскажу вам о Гильгамеше. Табита знает, где это. Он спрятан в моем доме в Багдаде».

«Что? У вас есть копия?

Ему удалось кривую улыбку. — Та фотокопия оригинала, которую сделал Мансур. Я сохранил это. У меня не было возможности вернуть его. Он подписан всеми этими людьми».

«Чьи подписи?» она спросила, «кто подписал это?»

— И печати. Официальные печати. Я спрятал это. В моем доме в Багдаде. Он был там все эти годы».

«Где это спрятано, Али?»

— Но сначала пообещай мне, что найдешь моего сына. А Табита… они знают. Он закашлялся.

— Я принесу тебе остаток воды. Подожди.» Она вытащила бутылку из того места, откуда она ее уронила, отвинтил крышку и поддержала его голову другой рукой. «Вот выпей это». Затем она поняла, что его голова опускается на грудь, его дыхание стало более затрудненным, замедлилось еще больше, затем он испустил последний вздох и стон. Она подняла его подбородок и сразу увидела, что его правый глаз закрыт, а левый пристально смотрит. Она положила пальцы ему под подбородок и попыталась нащупать пульс, но она видела достаточно смерти, чтобы знать, что его жизнь закончилась.

Она подняла бутылку с водой и осмотрела содержимое. Она провела языком по пересохшим губам и выпила то, что осталось. Затем она откинулась на другую сторону плота и уставилась на него, обдумывая то, что он ей сказал. Был документ Гильгамеша; он был подписан списком людей, которые не хотели бы раскрывать его содержание; он был спрятан в его доме в Багдаде, и его жена Табита или сын Рашид должны были знать, где он находится.

«Теперь все, что мне нужно сделать, это благополучно спуститься с этого плота, — пробормотала она, — тогда я должна избегать ублюдков, пытающихся меня убить; найти дорогу в Багдад; идентифицировать свой дом; подружитесь с женой и сыном; Найдите этот документ и принесите его домой. Должен быть действительно кусок мочи».

Затем внезапно она почувствовала, как ее охватили ярость и негодование. «Блять, блять, блять!» — завизжала она. «Я хочу заполучить этих чертовых ублюдков!» Она хлопнула руками о борт плота. «Я хочу убить этих чертовых ублюдков». Она поочередно ударила в бок кулаками: «Я хочу выбить им окровавленные мозги, вырвать им сердца, они убили Фила; они заперли меня на гребаные годы; забрали моего ребенка; о, черт, черт, черт! «» она рухнула на пол и взвыла от ярости и разочарования, пока эмоции не улетучились.

* * *

Джерри утащил тело Али в тусклую тень, создаваемую краем плота, и опустил веки вниз. «Али, я собираюсь попытаться выжить, — тихо сказала она, — и если я это сделаю… что ж, они поймут, что их ждет». Она стянула с него свитер, положила руки ему на живот и накинула свитер на его лицо в жалком знаке уважения.

Она прикрыла глаза и посмотрела наверх. Не считая тонкого слоя облаков на западе, небо было чистым, и солнце поднималось над горизонтом. Она посмотрела на море. Этим утром не было волн с белыми шапками, только ровная волна, над которой спасательный плот неуклонно поднимался и нырял. Она так привыкла к ритму, что почти не замечала его. Она решила снова установить навес. Если это выглядело так, как будто на него могли попасть брызги, она снимала его и заворачивала, чтобы не было соли.

«Али, мне нечего пить и нечего есть», — объявила она мертвому. «Мне просто нужно сделать все, что в моих силах, чтобы остановить обезвоживание, и надеюсь, что твоя молитва о дожде будет услышана. Хотя, похоже, сегодня будет красиво солнечно. И горячо. Она сняла блузку и свитер, все еще влажные и липкие после промокания, и расстелила их поверх балдахина, чтобы они высохли. Затем она подумала, что их может унести порыв ветра, и разложила их на борту плота, заправив один из ремней в рукав.

Может быть, она проживет еще три дня, прежде чем станет настолько сильно обезвоженной, что ее органы откажутся, и она умрет. До тех пор ей приходилось делать все возможное, чтобы уменьшить потоотделение, нужно было защищаться от солнца и как можно дольше сидеть неподвижно и надеяться на чудо. Она поняла, что становится жарко и вспотела, поэтому сняла остальную одежду.

* * *