Заговор конца света

Любое из средств, обеспечивающее уход в ВР, — будь то компьютер, УАН или вакуумный тубусоид, — таит в себе потенциальную опасность. «Это машинка, которая будит фантазию и направляет ее куда придется, а в особенности туда, куда вы сами бессознательно — я подчеркиваю: бессознательно — не прочь ее направить. Чем дальше вы от животного, тем слег безобиднее, но чем ближе вы к животному, тем больше вам захочется соблюсти конспирацию. Сами животные вообще предпочитают помалкивать. Они знай себе давят на рычаг»^{161}. Не отсюда ли проистекает такое болезненное отношение Посвященных даже к самой незначительной утечке информации, связанной с «погружением»? Скажем, ради уничтожения книги, содержащей подобные описания, они «готовы идти на смерть, на пытки — на все». Среди немногочисленных исключений — Владыка Урус, который всегда предпочитал действовать открыто. Как и положено человеку, свободному от животных страстей.

«На первом уровне человек давит в себе зверя. На Втором — бессмертный сверхчеловек давит в себе человека, и при этом зверь (частично) возвращается»^{162}.

Так как хищники в ряду человеческих видов расположены к животным ближе всех, то средства ВР в их случае можно с полным правом назвать «хищными вещами». Например, чем конкретно заняты Посвященные на Втором уровне? Из рассказа Анны Неверовой создается впечатление, что они, словно крысы с вживленными электродами, «знай себе давят на рычаг», то бишь усиленно занимаются сексом. Действительно, «хочется» им почти всегда, стесняться чего-то даже в голову не приходит, а секс там, сами понимаете, божественный… По признанию самой Анны, она не занималась им разве что в купели с кровью.

Когда-то, наблюдая за нравами Страны Дураков, Жилин пришел к выводу, что для большинства из обитателей постиндустриального «рая» мир просто скучен. Отсюда и стремление к максимальной яркости переживаний, недоступных в обыденной жизни. Однако, как показывает реальная практика, в мире сверхбыстрых изменений именно скука становится несбыточной мечтой.

Нет сомнений, что «безблагодатное» в духовном смысле существование порождает особый внутренний дискомфорт, могущий довести чувствительные натуры до тяжелой формы депрессии. Но одно лишь «томление духа» неудовлетворенного обывателя не в состоянии объяснить современные масштабы эскапистских тенденций. Помимо субъективного фактора, не меньшую роль здесь играют и совершенно объективные обстоятельства. Ведь требуемый уровень мобильности в информационном обществе может быть достигнут только за счет своевременного изменения характера поведения. А мы уже отмечали, что такого рода изменения находятся за пределами контроля со стороны человеческой психики. С другой стороны, свои пределы имеет скорость психических процессов, поэтому слишком большое количество сигналов дезорганизует работу сознания. «Наше представление о реальности искажается. Это может объяснить, почему испытывая сенсорное перенапряжение, мы чувствуем замешательство и находимся на грани между иллюзией и реальностью»^{163}.

Интенсивное выталкивание масс в виртуальное пространство рано или поздно приведет к тому, что они окончательно потеряют контроль над ситуацией в реальном мире. В «Заговоре Посвященных» Давид вполне целенаправленно стремится сделать Посвященными всех поголовно. «А это неможно»^{164}.

«Люди, ушедшие в иллюзорный мир, погибают для мира реального. Они все равно что умирают. И когда в иллюзорные миры уйдут все — а ты знаешь, этим может кончиться, — история человечества прекратится…»^{165}.

Вот и еще один вариант «конца света»…

Глава 15 Инициация

Неужели я настоящий,

И действительно смерть придет?

О. Мандельштам

Логическим завершением «тотальной виртуализации» становится полная атомизация социального пространства. Общество распадается на совокупность игроков, каждый из которых играет «на своем поле». В свое время Жилина подобная перспектива приводила в ужас, но за прошедшие десятилетия отношение к ней существенно изменилось.

Вполне респектабельные людены, появившиеся в последнем романе «полуденного» цикла Стругацких, меньше всего напоминают опустившихся «слегачей». Римайер оказался прав: «Раз наука дала нам слег, она позаботится и о том, чтобы слег стал безвреден». Да еще и многократно увеличит его эффективность. Скажем, Тойво Глумова уже не возьмешь, как Римайера, под локотки. Недавним начальникам теперь приходится чуть ли не хоровод водить вокруг бывшего подчиненного. (По аналогичной причине Микис Золотых откровенно подобострастничает перед своим же сотрудником Симоном Граем, узнав о его новом статусе среди Посвященных. Но перед Орлами пасует даже Владыка Шагор…)

Максим Каммерер, шеф Тойво, вынужден констатировать: «Нам теперь придется привыкать к совершенно новой ситуации. Не мы теперь определяем время бесед, не мы определяем тему… Мы вообще потеряли контроль над событиями»^{166}.