Заговор Локкарта любовь, предательство, убийство и контрреволюция в России времен Ленина

Учитывая ее недавние связи в Берлине, салон предсказуемо привлек членов эмигрантской немецкой общины Петрограда [8]. Прошел слух, что Мура Бенкендорф — немецкая шпионка. Его повторяли раненые солдаты, которые пели ей дифирамбы в госпитале Р]. Его разносила в 1921 году французская разведка, а в 1924 году — русская 10]. Наконец, Энтони Уэст, сын писателя Герберта Уэллса, говорил, что в 1930-е годы Мура рассказала об этом его отцу [11]. Возможно, это и было правдой, но в то же время один британский офицер, вспоминавший прогерманский салон «мадам Б.», утверждал, что она работала на русскую контрразведку [12. По другим данным, она подчинялась непосредственно премьер-министру Александру Керенскому, с которым у нее, опять же по слухам, был роман [13]. Никаких доказательств этому нет. Сам Керенский однажды сказал своему другу, что Мура шпионила для англичан [14]. Кому под силу доказать такое количество опровергающих друг друга слухов столетие спустя? Противоречивые сообщения свидетельствуют о том, что эта амбициозная, высокоинтеллектуальная красивая женщина, любившая быть в центре событий, имела большое влияние. Она была не только загадочной и привлекательной, но и достаточно умной, достаточно смелой, достаточно жесткой, достаточно волевой, чтобы быть шпионкой.

❖

Она оказалась в Йенделе вместе с Мэриэл Бьюкенен, когда разразилась Февральская революция и царь был свергнут. Когда они вернулись в Петроград, самые ужасные дни уже прошли, и представителям богатой аристократии поначалу казалось, что все осталось на своих местах. Мура, как и всегда, жила в роскоши, посещала оперу и балет, обедала и ужинала с друзьями во все еще элегантных, хотя и все более дорогих ресторанах Петрограда. Ее муж оставался в армии, поскольку война продолжалась без царя и велась в новом, умеренном режиме. Затем наступил октябрь и произошел большевистский переворот. И настали другие времена. Сначала большевики подписали перемирие с Германией, а вскоре они обратили свое классово-сознательное внимание на внутреннюю политику.

Иван фон Бенкендорф покинул армию и вернулся в столицу к семье. Нетрудно представить, что этот аристократический землевладелец и армейский офицер думал о последних событиях. Однако не так легко понять, что о них думала Мура. Во время работы медсестрой она узнала от раненых солдат о хаосе, бесхозяйственности и общей неумелости правительства. Это открыло ей глаза. Кто знает, о чем ей рассказывали в салоне? Конечно, она не сочувствовала большевикам, но, вероятно, и не сильно оплакивала царя. Будучи избалованным ребенком и имея привилегии от рождения, она и сейчас вела роскошную жизнь уже не в заточении украинской деревни. Более того, она всегда имела свое мнение: есть свидетельства того, что супруги Бенкендорф ссорились из-за политики [15]. В начале декабря, незадолго до того как британское правительство отозвало посла Бьюкенена и его семью, Бенкендорфы посетили рождественский вечер в британском посольстве. Это был последний вечер там, и он был безрадостным. Ближе к концу кто-то начал играть бывший национальный гимн Российской империи, ставший отныне гимном неповиновения:

Боже, Царя храни!
Сильный, державный,
Царствуй на славу, на славу нам!
Царствуй на страх врагам,
Царь православный!
Боже, Царя храни!

Мэриэл Бьюкенен отметила страдание на лице Ивана фон Бенкендорфа, когда он слушал эти слова. Она не стала уточнять, что выражало лицо Муры, — возможно, ничего.

Через несколько недель Иван уехал в Иендель «присмотреть за поместьем» [16]. Сын и дочь вскоре присоединились к нему, но Мура не поехала. По ее словам, она осталась в Петрограде ухаживать за слабеющей матерью. Независимо от личной ситуации, столица России привлекала ее гораздо больше, чем Иендель, особенно в то время, когда творилась история. Возможно, она хотела увидеть своими глазами, как большевики сметут все на своем пути; возможно, она просто была рада предлогу разлучиться с мужем, даже если это означало разлуку с детьми. Во всяком случае, она играла в бридж у Солдатенковых в субботу вечером 2 февраля 1918 года, ее муж и дети были далеко, а перед ней стоял Брюс Локкарт, только что прибывший в Петроград.

*

Так они познакомились. Два месяца, февраль и март 1918 года, они флиртовали друг с другом, а в апреле начался их роман. На фоне близости с Мурой Локкарт осознает свою политическую изоляцию в Лондоне и в будущем совершит свое политическое сальто.