Заговор Локкарта любовь, предательство, убийство и контрреволюция в России времен Ленина

Захват заложников перечеркнул сотни лет европейской дипломатической практики, поскольку содержал скрытую угрозу: Британия собиралась поступить со своими невинными заключенными так же, как большевики поступили со своими. Было ли это так на самом деле? Один чиновник из Министерства иностранных дел вскоре будет утверждать, что «г-н Литвинов и его друзья не представляли большой ценности в качестве заложников, поскольку никто из них не нес прямой ответственности за преступления, совершенные в России» [46]. Возможно, в Лондоне победило бы хладнокровие и ясный рассудок, даже если бы в Москве случилось худшее. Была ли эта тактика выигрышной — вопрос остается открытым. Большевики в будущем расстреляют множество своих заложников.

Возможно, понимая, что время работает против них, Бальфур и Чичерин уточнили детали официального обмена. Литвинов и его соратники должны быть освобождены из лондонской тюрьмы одновременно с Локкартом и британскими чиновниками в России. Затем группа Литвинова и двадцать пять российских граждан должны отплыть на британском корабле из Абердина в Берген, Норвегия, как раз в то время, когда британцы отправятся поездом из России к финской границе. Литвинов и одна партия заложников должны будут высадиться в Бергене, но оставаться на месте до тех пор, пока Локкарт и другая партия не пересекут границу, после чего русские продолжат свой путь домой. Вопрос о британских подданных будет решаться отдельно.

По ходу дела британскому правительству пришлось решать ряд мелких проблем, которые могли испортить все дело: например, забастовка на железной дороге и судно, оказавшееся непригодным для плавания [47]. Однако с задачей они справились, попутно сумев удовлетворить своих крайне подозрительных заложников. В конце концов Литвинов согласился, что «ему было удобно и хорошо, и ему не на что жаловаться», за исключением того, что пропало несколько его учетных книг. По-видимому, это была не слишком значительная потеря [48].

У другой стороны все прошло гораздо более гладко. В шесть часов вечера в субботу, 28 сентября, Яков Петерс с улыбкой вошел в маленький номер люкс в Кремле, снова в сопровождении Муры (она тоже улыбалась, но, вероятно, горькой улыбкой), чтобы объявить, что Локкарта освободят через три дня, во вторник, 1 октября. В этот и следующий день у него будет время собрать вещи, а в среду вечером он отправится в Великобританию на поезде. «Реакция, — писал Локкарт, — была изумительной» [49]. А что же Мура? У нее была температура под сорок градусов, на которую она не обращала никакого внимания.

Во вторник двое красногвардейцев привезли Локкарта из Кремля обратно в Хлебный переулок, 19. Мура приехала к нему. В квартире царил хаос: в поисках компрометирующих документов после его второго ареста чекисты разрезали обивку кресел и диванов, сорвали обои, украли жемчужные шпильки, серебряные запонки и деньги и даже выпили все вино. Локкарт написал жалобу Петерсу, и тот предложил компенсацию, но шотландец отказался. Хотя он не мог покинуть дом, ему разрешили принимать гостей, среди которых были шведский консул, а затем русская невеста Хикса, которая оказалась племянницей Челнокова, старого друга Локкарта. Девушка попросила британца обратиться к Петерсу, чтобы тот разрешил ей в тот же день выйти замуж за Хикса, который находился под защитой американского консула, чтобы она могла сопровождать его в Англию в статусе законной супруги. Локкарт выполнил ее просьбу, а Петерс совершил человечный поступок — как предположила бы Бетти Битти. Он ускорил процесс заключения брака, чтобы Хикс и его возлюбленная могли пожениться и вместе покинуть страну.

В среду вечером, в 21:30, небольшой отряд охранников, во главе которого был Яков Петерс, привезли Локкарта и Муру на Николаевский вокзал. Там пара попрощалась. Его поезд, пыхтевший в темноте, ждал на грузовой платформе примерно в полусотне метров. Он был хорошо виден, так как платформа освещалась масляными фонарями. От самого вокзала к поезду двигалась вереница фигур. Некоторые были в форме, так как на посту стояли красногвардейцы. Было прохладно: мокрый снег, падавший днем, превратился в ледяные кристаллы. Мура все еще мечтала о скором воссоединении; возможно, о том же мечтал и Локкарт. Он обнял ее и прошептал: «Каждый день приближает нас к тому дню, когда мы встретимся снова» [50]. Она будет повторять про себя эти слова еще долго — гораздо дольше, чем он.

И затем он покинул ее. Под охраной британский подданный направился к паровозу. «Дорогу, дорогу», — кричали охранники. На платформе у поезда он прошел мимо Джорджа Хилла — тот был снова в форме, в безопасности и на пути из России. Локкарт «подмигнул и усмехнулся. „Увидимся через минуту, Хилл“. Охранники провели его мимо меня в вагон» [51].

Мура прождала на станции еще час, пока не раздались свистки и клубы пара не окутали перрон. Затем она с грустью смотрела, как «поезд скрылся из виду в темноте», — написала она Локкарту уже на следующий день [52]. Что же будет дальше?

Глава 17 Эпилог