Заговор Локкарта любовь, предательство, убийство и контрреволюция в России времен Ленина

Неужели Яков Петерс и Феликс Дзержинский потребовали от своей беспомощной арестантки «услуги за услугу»? Если когда-либо Мура и согласилась бы на сделку с ЧК, то только в этот момент. Спустя десятилетия она объяснила свое поведение в те годы Уэллсу, который повторил ее слова своему сыну, Энтони Уэсту: «Не сделать того, что нужно, в такой момент — значит отказаться от выживания» [32]. И Мура выжила. Что же ЧК хотело получить от нее в обмен на жизнь? Поскольку признание Локкарта Петерсу было еще свежо в их памяти (если он действительно его сделал), возможно, они думали, что он продолжает мучиться совестью из-за контрреволюционного заговора и его можно убедить дать показания на открытом процессе против заговорщиков. Мура могла бы его уговорить сделать это. А может быть, они просто думали, что она сможет предоставить общую информацию о своем любовнике и его окружении до и во время его ареста, а может быть, и после освобождения.

Мура написала Локкарту: «Мистер Петерс обещал освободить меня сегодня. Я смогу прислать тебе белье и вещи, и, возможно, он договорится о нашей встрече» [33]. Через несколько часов она оказалась на улице, настолько обескураженная неожиданным поворотом ситуации, что сначала пошла не в ту сторону и прошла несколько кварталов, прежде чем осознала, что ошиблась.

Положение Локкарта сразу улучшилось. Мура ходила в тюрьму дважды в день, хотя видела его не каждый раз. Она приносила ему много книг, всевозможные продукты: фрукты, овощи, сыры, сгущенное молоко, а также множество других предметов роскоши, включая «бархатный табак», игральные карты, ручки и бумагу, ножницы, бритву и мыло. Такие предметы в революционной Москве были редкостью и стоили очень дорого. Их можно было купить только на черном рынке, за посещение которого обычных людей в те годы расстреливали. И все же она каждый день писала ему об этих вещах, бесстрашно перечисляя их в письмах, которые проверял Петерс. Это еще раз говорит о том, что Мура достигла какого-то взаимопонимания с властями.

Ее письма к Локкарту того времени мало что раскрывают, кроме ее неистовой любви. Она заботилась о нем, беспокоилась о его здоровье, постоянно спрашивала, что нужно прислать, чтобы облегчить его страдания, снова и снова писала, что любит его. Достаточно двух примеров: Пятница [13 сентября]: Мой малыш, мой любимый малыш, я наконец-то увидела тебя, и мое сердце обливается кровью при мысли о том, что ты все время один, все время. Малыш, малыш, ты считаешь меня трусихой, потому что я заплакала? Я ничего не могла с собой поделать… мое сердце разрывалось.

Вечер среды [18 сентября]:…Ты — вся моя жизнь. Ты мое счастье, вся радость моего существования. Я хожу, дышу, притворяюсь, что живу, но моя душа, мое сердце все время с тобой.

К их большому разочарованию, Петерс разре-шал им побыть вместе только в его присутствии и сопровождении.

22 сентября Мура и Петерс посетили Локкарта уже не в первый раз. Чекист и британский агент сидели за маленьким столиком лицом друг к другу, а Мура стояла чуть поодаль. Петерс погрузился в воспоминания: это был его день рождения. Пока чекист рассказывал о своей молодости и путях, приведших его к социализму, Мура поймала взгляд Локкарта, показала ему записку и сунула ее в книгу. Петерс не мог этого видеть, так как женщина стояла позади него.

Это более важное событие, чем может показаться на первый взгляд. Локкарт написал в своих мемуарах, что в записке было всего шесть слов: «Ничего не говори — все будет хорошо» [34]. Возможно, так действительно и было, но интересно, почему Мура просила его молчать? Боялась ли она, что он этого не сделает? Говорил ли он ей, что его мучают угрызения совести? Может быть, он собирался признаться? Хотела ли она уберечь его? Или, что еще проще, она только что узнала, что его скоро освободят?

В отчете, который Локкарт подготовил для Министерства иностранных дел после возвращения в Великобританию, он не упоминает о записке Муры, а говорит о другом: «Я получил секретное сообщение в принесенной мне книге, что Рейли в безопасности» [35]. Кто мог принести ему такое сообщение? Кроме Муры и красногвардейцев, которые следили за ним, только четыре человека могли это сделать. Павел Мальков — человек, арестовавший его — будучи комендантом Кремля, ежедневно навещал Локкарта, но никогда бы не принес своему узнику книгу [36]. Генеральный консул Швеции посетил его один раз, но не поставил бы под угрозу свое положение, передав книгу с секретным посланием внутри. Петерс и Карахан не раз приходили к нему сами, но немыслимо, чтобы они несли ему сообщения в книгах: они могли бы передать их устно, что гораздо менее рискованно.