Заговор против Сталина

Генерал Власов сдался в плен в 42-м году. 2-я Ударная армия, которой он командовал, гибла в волховских болотах после неудачной попытки снять блокаду с Ленинграда, а он в компании любовницы вышел к немцам и заявил о готовности сотрудничать. Боевой генерал, именно его войска внесли решающий вклад в разгром немецкой группировки под Москвой. Что случилось с человеком? Откуда такая ненависть к обласкавшим его советским властям? За несколько месяцев он сформировал так называемую Русскую освободительную армию. Не сказать, что Власов пользовался дикой популярностью среди людей, оставшихся на оккупированной территории, но быстро собрал войско из военнопленных, бывших кулаков, затаившихся врагов советской власти и прочих асоциальных элементов. Впрочем, успехами в боях это войско не блистало – не было такого случая, чтобы участие РОА повлияло на ход Восточной кампании. Солдат Власова использовали для карательных операций в тылу и устрашения мирных жителей. Они охраняли грузы, коммуникации. Отправить часть потешного воинства во Францию – неглупое решение. В борьбе с гражданскими предателям не было равных.

Семье Дюссо Павел мог доверять. Эти люди могли его сдать, но не сдали. Он спал в отдельной комнате, на широкой, невероятно мягкой кровати, под чистым бельем. Когда надоедало спать, подходил к открытой форточке и курил выданные хозяином папиросы «Житан», от которых кружилась голова и обострялось чувство блаженства. Воздух Бургундии был непривычно свеж, майор никогда не дышал таким чистым воздухом.

После полуночи судьба преподнесла еще один подарок. Скрипнула дверь, и на пороге объявилось нечто воздушное, эфемерное, в расстегнутом халате и с распущенными волосами. Методом исключения он вычислил, что это Мирабель. Пришла навестить больного? Она покружилась, как перышко, по комнате, приложила ухо к стене, убедилась, что родители спят, подбежала к окну и плотнее задернула занавеску. Павел наблюдал за ней одним глазом. Затем девушка подошла к кровати и откинула одеяло. Домашний халатик бесшумно слетел со стройного тельца.

– Выспался, Поль? – прошептало юное создание и, совершенно естественно усевшись на него сверху, наклонилось. – Пошалим? Ты же хочешь?

Возражать было поздно. Худенькое тельце трепетало в его руках. Кровь прилила к голове (и не только к голове). Девушка тихо смеялась – не такой уж он и бессильный, этот беглый каторжанин даст фору иным французам! Он сжал Мирабель в объятиях, начал страстно целовать. Ее ниспадающие волосы щекотали лицо. Она горячо дышала, улыбка приклеилась к губам.

Все произошло быстро, он и опомниться не успел. Семь месяцев, проведенных в концлагерях, уже не давили свинцовым грузом, их словно и не было. Потускнел в памяти образ Нины Ушаковой и всех, кто был до нее. Он этого не хотел, он должен был помнить, но это происходило помимо воли. Ох уж эти юные француженки с недоразвитых сельских окраин!..

Мирабель не обиделась, что он так быстро «выпал из обоймы». Свернулась на нем змейкой и гладила ему плечи. Это было странно, но очень приятно. Избавляться от груза не хотелось, ведь именно Мирабель вытащила его из мира неполноценных людей и вернула в строй. В голове возник комичный образ: взбешенный Бернар Дюссо гонит оглоблей обнаглевшего русского, посмевшего обесчестить его целомудренную дочь.

– Ты смеешься, Поль? Тебе хорошо?

Мирабель подняла голову. Он привлек ее к себе, поцеловал в губы. Девушка шумно вздохнула, уложила головку ему на грудь. Хотелось курить, но он терпел. Руки машинально гладили тонкую кожу, девушка извивалась, мурлыкала кошкой. Потом принялась его целовать – всего, сверху донизу, медленно, но верно возвращая в мир беспамятства.

Финал был бурный, кровать предательски скрипела. Девушка металась, пришлось наложить на нее руки и зажать рот ладонью. Она успокоилась и опять обвилась вокруг «стебля».

Храп Бернара за стеной внезапно прервался, и Павел насторожился, замер. Мирабель это мало волновало, но и она притихла. Бернар снова захрапел – сначала тихо, потом громче, и вскоре его храпом наполнился весь бескрайний дом.

– Родители знают, как ты живешь? – шепотом спросил Павел.

– Нет, но догадываются. – Мирабель подползла ближе, стала покусывать ему подбородок. – Они стараются об этом не думать, считают, что я наивная и непорочная девушка. А я и есть, между прочим, наивная и непорочная, со всеми подряд не сплю.

– Да, я понял. Ты работаешь, учишься?

– Какой же ты бестолковый, Поль, – посетовала Мирабель. – Я только два года назад окончила школу, немцы уже стояли в Бельфоре. Но пока не началось Сопротивление, все было спокойно, люди продолжали работать, шли занятия в школах. Отец запретил уезжать из Соли, они так боялись за меня! Да еще и Патрицию родили, чтобы я с ней нянчилась. Не было б войны – поехала бы в Марсель или Лион, поступила бы в институт, ведь в школе я была не самой безнадежной. А сейчас помогаю отцу в магазине и слежу вместе с матерью за порядком в доме.

– У тебя есть знакомые в полицейских кругах?