Заговор против Сталина

Проспал Павел недолго – кто-то испуганно ахнул, обнаружив в соломе чужака. Майор вскочил на колени, стиснув кулак. Не сказать, что это была минута славы. В краденой одежде, лохматый, с воспаленными глазами – он сидел в соломе и потрясал костлявым кулаком. Рядом в той же позе сидела испуганная девчушка лет восемнадцати и таращила на него лучистые глаза. Она была одета в шерстяное платье с глухим воротом, светлые волосы спадали с плеч. Девушка сглатывала и облизывала губы. Павел облегченно выдохнул, опустил кулак. Сонная дурь еще не выветрилась. Он поднялся. Девушка тяжело задышала, сузила глаза. Только сейчас он заметил, что она держит палку. «Оружие» лежало в соломе, девушка сжимала его так крепко, что побелели костяшки пальцев.

– Тихо, мамзель, тихо, не надо нервничать, все хорошо…

Мог бы и вспомнить, что знает французский! Но много он соображал в ту минуту?

Зачем-то резко встал, и девушка вскрикнула, решив, что ее атакуют, сжала палку двумя руками. Павел опомниться не успел, как она с размаху ударила его по голени. Острая боль швырнула майора обратно, он глухо выругался. Круги плясали перед глазами. Вот же паршивка! А такая ангельская мордашка!

– Папа! – вскричала девушка, сделав ударение на последний слог.

Вот это совсем не входило в его планы. Но боль душила, Романов не мог передвигаться. Хорошо, если она не сломала ему ногу. Девушка поднялась, отступила на шаг и подняла палку на всякий случай. Он что-то бормотал, пытался разогнуться, просил не бить. Ума хватило перейти на французский язык, но это не впечатлило его мучительницу.

Сарай действительно соединялся с другими помещениями. Из дальнего проема выбежал знакомый мужчина с бородой и вскинул охотничье ружье. Надо же было спрятаться именно на их территории! Павел разогнул спину и поднял руки. Палец крестьянина подрагивал на спусковом крючке. Он медленно подошел и мотнул головой девушке, чтобы отошла подальше.

– Не стреляйте, месье, я не разбойник, – прохрипел Павел. – Просто шел мимо и залез в ваш сарай, чтобы передохнуть. Если не возражаете, я пойду дальше…

Вбежала женщина с оглоблей в руках – ее он тоже видел во дворе. Женщине было за сорок, ее лицо сохранило приятные очертания. С натяжкой ее можно было назвать симпатичной. Но только не в этот момент, когда она защищала свой дом. Лицо француженки перекосилось, она шагнула вперед, вздымая оглоблю, будто знамя Парижской коммуны.

– Эй, минуточку! – возмутился Павел. – Все в порядке, я никому не сделаю ничего плохого!

Теперь точно не сделает. Женщина сурово смотрела, застыв со своей оглоблей. Ее супруг держал пришельца на мушке, при этом сохранял дистанцию и с ружьем обращался грамотно. Девушка, их дочь, отступила на задний план, но с палкой не рассталась. В глазах мадемуазель заблестело что-то сатирическое.

– Надеюсь, мы разрешим это маленькое недоразумение? – предположил Павел. – Позвольте мне уйти, и мы забудем об этом неприятном инциденте.

– Папа, ты заметил, что на нем твоя одежда? – проворковала девушка.

Щеки залились краской: не умеешь воровать – не берись!

Кто эти люди? Пособники местных фашистов? Людоеды, практикующие поедание беглых узников? На вид обычная семья. Еще имеется младенец, который плакал в доме, и мадам это сильно беспокоило. Родили в трудные годы оккупации? Или дочурка нагуляла, а все теперь его растят совместными усилиями?

– Я верну одежду, – пообещал Павел. – Но дело в том, что моя окончательно износилась и, честно говоря, невкусно пахнет…

Девушка прыснула. Мать строго на нее посмотрела, но та не вняла. Пуританское платье, видимо, было прикрытием, авторитетом в этом доме родители не пользовались. Мужчина передал ружье своей супруге. Та оставила оглоблю в покое и взяла бродягу на мушку, прищурив глаз. Мужчина подошел ближе. Он внимательно и оценивающе разглядывал незнакомца. Потом принюхался, сморщил нос. Интуиция за долгие месяцы не пострадала – эти трое не были похожи на пособников нацистов. Глаза мужчины были умные и явно видели больше, чем им показывали. Да и супруга не отличалась скудостью ума. Они вели себя настороженно, и этому было объяснение.

– Кто вы, месье? – вкрадчиво спросил мужчина.

– Вчера вечером бежал из концлагеря, – признался Павел. – Видит Бог, месье, я не собираюсь причинять вам вред. Надеюсь, и вы не станете…

– Откуда вы бежали?

– Бирхорст.

Члены семьи недоуменно переглянулись, пожали плечами. Это название им ни о чем не говорило. Женщина стиснула цевье берданки. Она могла нажать на спуск в любой момент, и это следовало учитывать.

– Это Германия, – пояснил Павел. – Окрестности Фрайбурга. Бежали несколько человек, выжил только я. Запрыгнул в поезд, ночь провел в вагоне.

– Далеко же вас занесло, – пробормотала женщина.

Дочь продолжала ухмыляться, разглядывая пришельца со смесью пренебрежения и любопытства.

– Вы кто по национальности? – спросил мужчина. – Только не говорите, что француз. Языком вы владеете, но он вам не родной.

– Русский.

Все трое удивились. Даже девушка перестала усмехаться и сделала серьезное лицо. Мужчина смотрел придирчиво, словно читал мысли.

– Красная Армия?