Заговор против Сталина

– Нет, мы политикой не занимаемся, – неубедительно отозвался Бернар. – Считайте нас добрыми самаритянами – помогаем людям, попавшим в трудные ситуации. С тридцать восьмого года я владею магазинчиком в Соли, он находится в пяти минутах от дома на улице Журвиль. Продаю продукты и хозяйственные товары. Это единственный магазин в Соли, поэтому наш маленький семейный бизнес позволяет нам прокормиться. Доходы позволяют держать помощника. По этой же причине нас не трогают – если закроется магазин, властям это сильно не понравится. Мы водим знакомство с местными чиновниками и коллаборационистами, поэтому мои женщины могут смело ходить по улицам даже ночью. – Он снова покосился на дочь, улыбавшуюся загадочной и подозрительной улыбочкой Джоконды. – Они не болтливы, верно, Мирабель? Ты же никому не скажешь, что у нас был гость?

– Папа, ты серьезно? – изумилась Мирабель. – Я похожа на девушку, которой не терпится на виселицу? То есть за четыре года я ничему не научилась?

– Слишком рискованная ты у нас, Мирабель, – посетовал Бернар. – Пропадаешь неизвестно где, водишь знакомства с подозрительными лицами… Четыре года живем под оккупацией, Поль. До Бельфора отсюда четырнадцать километров, там стоит немецкий гарнизон, есть управление СС и зондеркоманд. Немцы часто устраивают облавы по деревням, могут пожаловать и туда, где власть прочно удерживает полиция. Иногда приходят подразделения коллаборационистов, устраивают рейды в лесах и горах, выкуривают партизан. Подобные мероприятия – каждый месяц. Как правило, партизан оповещают заранее, в администрациях есть свои люди. Но случаются и сюрпризы – несколько раз в нашей долине шли настоящие сражения. Партизан уничтожали, но они появлялись снова. Говорят, бывают и русские… Не скажу точно, куда вам идти, – Бернар смущенно кашлянул в кулак, – но в деревню вам соваться не стоит. За нашим домом – овраг, там кусты, камни. Двести метров на запад, пересечете ручей – и в лес. Дальше начнутся скалы. Может, кого и встретите, но не обещаю.

– Спасибо, Бернар, разберусь.

– Вы хорошо говорите по-французски, – высунулась из соседней комнаты Рене. – Как такое возможно?

– Сам не понимаю, мадам, – улыбнулся Павел. – Просто решил однажды выучить несколько языков. Но мои знания несовершенны, я никогда не смогу избавиться от акцента.

– Вы офицер? – уточнил Бернар.

– Да, офицер. – То, что офицеры в Красной Армии бывают разные, Павел решил не уточнять. – Прошу прощения, что разрушил ваши стереотипы о русских… У вас же были стереотипы?

– Не обращайте внимания, – махнул рукой Бернар. Мирабель засмеялась. – О, месье Поль, я вижу, вы наелись! Прошу простить, но мы думали, этого никогда не произойдет.

Павел мылся в специально приспособленном закутке. Извел две кадки теплой воды, оттерся мочалкой, потом начал все заново. Казалось, концлагерный дух впитался навсегда. Мирабель отогнула занавеску и протянула ему полотенце, хихикнув, когда он судорожно стал изображать из ладошки фиговый лист. Потом ему выдали одежду во «временное пользование» – сворованную плюс нательное белье и заштопанные шерстяные носки.

Когда он в новом облачении вернулся в дом, там уже стояла Мирабель и угрожающе щелкала ножницами. Она смеялась, получая удовольствие от происходящего. Прятала улыбку Рене, делал сложное лицо Бернар. Павел без жалости смотрел, как летят на пол рано поседевшие пряди и исчезает борода – сначала под ножницами, затем под туповатой бритвой. Мирабель не была профессиональным цирюльником, но справлялась ловко. Впрочем, оставила пару порезов и чуть не оттяпала ухо. Потом она задумчиво оглядела результат работы и непроизвольно облизнула губы. Возникло беспокойство: остались ли в этой деревне мужчины, с которыми она не переспала? И что по этому поводу думает чинное семейство?

Представители последнего вели себя сдержанно, хотя присутствие чужака их нервировало. Понять можно – за пригретого офицера Красной Армии они бы получили немедленную виселицу. Павел чувствовал себя неловко, предложил помочь по хозяйству. Мирабель прыснула, Рене посмотрела с ужасом и замотала головой.

– Если выйдете во двор, люди сразу спросят, кто вы такой, – вздохнул Бернар. – Слухи в Соли распространяются со скоростью пулеметной очереди. А вы иностранец, это за милю видно. Отдыхайте, я покажу вам комнату. К вечеру мы вас разбудим и еще покормим. За ночь наберетесь сил и сможете уйти. Но будьте осторожны, в департаменте появились вооруженные люди, говорящие по-русски. Это не партизаны, это люди, сотрудничающие с нацистским режимом. Местные полицейские говорят, что их специально завезли для борьбы с маки.

– Кто они такие? – насторожился Павел.

– Мы не знаем. Их прибыло не меньше батальона, они до зубов вооружены, одеты в немецкую форму, но говорят по-русски, и на шевронах у них трехцветное знамя – бело-сине-красное. И еще три буквы.

– РОА? – поморщился Павел.