Заговор против Сталина

Их было пятеро, но только двое говорили по-русски. Прочая публика была разношерстной: мрачный тип в брезентовой накидке с англосаксонской физиономией, двое – пожилой и молодой – в выразительных баскских беретах. Пару недель эти люди точно не брились – блестела щетина. Видимо, внешний вид в отряде не был в приоритете.

– Ладно, хватит, – вздохнул Павел. – Чего выделываемся, парни? Мы к вам идем. И на упырей Власова мы похожи так же, как вы – на лондонских джентльменов. Мы – все, что осталось от отряда Жака Вермона. Попали в засаду у Соли – еле ноги унесли… Майор Романов, – представился он. – Неделю назад бежал из концлагеря Бирхорст под Фрайбургом. Это капитан Брянцев и старший лейтенант Кривошеев. А это, если тебе интересно, бойцы отряда – Энди Грир, Джузеппе Манчини, Марсель Лерон. По-русски не шарят.

– А ты не заливаешь ли? – неуверенно спросил худой и жилистый. – Много всякой публики по этим горам шастает. Бывает, лазутчики вот так и выглядят, как вы. Пригреешь таких, а они тебе потом нож в спину, отряд сдают со всеми потрохами.

– Помолчи, Емельян, – поморщился старший.

Он смотрел въедливо, все так же с прищуром – явно был не дурак. А то, что подозрительный, – так были, похоже, прецеденты.

– Минуточку… Марсель, это ты? – внезапно заговорил по-французски угловатый субъект с заросшим черной щетиной лицом.

Он сделал шаг вперед, присмотрелся. Марсель раскрыл от удивления рот и вдруг заулыбался, блеснув зубами.

– Андре! – взвизгнул он. – Да тебя в этой щетине и не узнать!

Никто опомниться не успел, как эти двое заключили друг друга в объятия, смеясь и обмениваясь шуточными ударами.

– Кузен мой, – объяснил Марсель, когда закончились мужские нежности. – Он тоже из Марселя, в одном квартале жили. Наши матери – родные сестры. Я слышал, что он тоже в маки ушел, только не знал куда.

– Ладно, – поморщился старший. – Пойдем в отряд. Будем разбираться, что вы за кексы такие. Романов, говоришь? – Партизан помялся, вытер ладонь о штаны и протянул ее Павлу: – Суховей Виталий, капитан Красной Армии. У товарища Истомина вроде начальника разведки. У нас в отряде половина – русские, а остальные… Ну кого бог послал… Это вы там стреляли? На весь лес слышно было, вот Юрий Михайлович нас и отправил выяснить, что за охотники тут объявились.

Глава 8

– Контрразведка, говоришь? – наморщил лоб крепко сбитый мужчина с квадратной челюстью, одетый в клетчатый макинтош. – Неслабо тебя занесло, майор… Постой, так ты из НКВД? Особист, значит?

– Одичали вы в этой глуши, Юрий Михайлович, – улыбнулся Павел. – Контрразведка с апреля прошлого года является составной частью наркомата обороны. Мы такие же военные, как и все. СМЕРШ – может, слышали? Поиск и обезвреживание шпионов и диверсантов в нашем тылу… Я выполнял секретное задание командования, я об этом уже рассказывал.

Подробности майор опустил – кому они интересны? Да и режим секретности никто не отменял.

Помимо Истомина, присутствовал его помощник – коренастый субъект среднего роста, в очках, весь заросший бородой. Представился Дунаевым Сан Санычем. У него были внимательные умные глаза, а мысли, благодаря обилию растительности, совершенно нельзя было прочесть.

Они сидели под навесом на открытом воздухе. Вокруг шумела партизанская база. Объект, в отличие от базы Вермона, был основательный, и людей здесь обитало больше. База располагалась в лесу, на пологом горном склоне. На утесах несли службу наблюдатели с пулеметами – база охранялась самым серьезным образом. Связные находились в окрестных деревнях, «голубиная почта» исправно работала. Уступы на поверхности горы связывали вырубленные в глине ступени. Растительности хватало, чтобы замаскировать базу с воздуха, плюс использовались маскировочные сети трофейного происхождения. Землянки соединялись ходами. Из оврага, вгрызавшегося в гору, проистекали запахи вкусной здоровой пищи. Люди сновали, как муравьи в муравейнике, – несли службу и занимались хозяйственными делами. Мелькали вездесущие баскские береты, иноземные и славянские лица.