Заговорщики Гора

Есть распространённое гореанское высказывание, что любопытство не подобает кейджере. Уверена, найдётся не так много вещей, которые так ясно помогают нам держать в памяти наше состояние как тот факт, что нас держат в неведении. А почему нам нужно что-то объяснять? Мы — рабыни. Вот вы бы стали говорить со своей кайилой или слином о перспективах, планах, проектах и тому подобных вещах? Лично я думаю, что рабовладельцев забавляет наше расстройство. А нам о столь многом хочется узнать, и оттого мы ещё острее чувствуем своё лишение! Как мы подлизываемся, как вьёмся вокруг щиколоток наших хозяев, выпрашивая хоть толику информации! Но зачастую наши просьбы встречаются со смехом, а нога, к которой мы ластимся, запросто может отбросить нас в сторону. Это ли не ещё один способ напомнить нам о том, что мы носим в наших шеях? Таким образом, очевидно, что сохранение рабыни в неграмотности помогает держать её в невежестве. Что касается моего родного языка, кстати, то в нём моя грамотность была на самом высоком уровне, но здесь я всего лишь одна из многих невежественных рабских девок, поскольку рабовладельцам нравится, чтобы я оставалась именно такой. Одно из преимуществ не умеющей читать рабыни состоит в том, что такую девушку можно использовать для доставки сообщений в среде друзей или партнеров. Сообщений этих она прочитать не может. Она даже не знает, касается ли это сообщение её лично или нет. Немало девушек таким образом доставили себя новому хозяину. Сообщение могло гласить: «Это Лана, которую я продал вам вчера вечером. Прикуйте её к своему кольцу, чтобы она узнала, что теперь принадлежит вам». Впрочем, если рабыня грамотная, то сообщения тоже можно передавать, соблюдая секретность, поместив записку в маленький кожаный тубус, привязанный к её ошейнику. Её руки при этом связаны или скованы за спиной. Таким образом, она будет столь же не осведомлена о содержании сообщения, как и неграмотная рабыня. Особо важные сообщения, например, те, которые могли бы быть переданы между армиями или городами, доставляются только свободными людьми. Их заливают воском и опечатывают оттиском перстня-печатки. Таким образом, адресат уверен в отправителе и, если печать не повреждена, в безопасности сообщения.

Закончив сворачивать простыни, я повязала на голову косынку.

Прошло уже несколько недель с момента моей покупки на Тарсковом Рынке, но я по-прежнему ужасно комплексовала из-за своей внешности, после того, как над ней поработал Петран своей бритвой. Насколько я поняла, мои волосы, сбритые Петраном, просто выбросили. Слишком уж они вымазались за время, проведённое в тарсковой клетке, где я вынуждена была спать прямо на грязной соломе. Наиболее распространенная причина, по которой рабынь стригут, это либо для наказания, либо из соображения гигиены, либо и то и другое вместе. Например, рабынь, работающих в тарларионовых стойлах, как правило коротко стригут, так же как и девушек на мануфактурах. А ещё, кейджер обычно обривают наголо и полностью удаляют волосы с тела, когда их перевозят в трюмах невольничьих судов, перед тем как приковать к зарешеченным полкам. Это делается из-за опасности заражения вшами, кишащими на таких судах. Сбритые волосы часто пускают на производство тросов для катапульт, поскольку этот материал намного больше упруг и стоек к сырости, чем обычные растительные волокна. Также, ходят слухи, что частенько волосы, взятые у рабынь, используются для париков и шиньонов свободных женщин. Естественно при этом такие волосы удостоверяются как предоставленные той или иной свободной женщиной.

Я не думала, что была совсем уж непривлекательной, пока косынка прикрывала мою голову.

Что интересно, Леди Бина, во многих нюансах, довольно отличалась от типичной свободной гореанки. Она посмотрела, как ходят другие свободные женщины в сопровождении рабынь-служанок, и соответственно, приказала мне, следовать за ней, держась слева и на надлежащем расстоянии, опустив голову. Но при этом она совершенно не следила за тем, чтобы я не глазела по сторонам, чем я не замедлила воспользоваться. Разве я не могла бы представлять интерес для мужчин, и не случится ли рано или поздно так, что тот или иной из них поинтересуется у Леди Бины о том, сколько она могла запросить за свою девушку в косынке? Моя туника, конечно, не была туникой рабыни для удовольствий, паговой девки или кого-то ещё в этом роде, либо даже башенной рабыни, но при этом она скрывала гораздо меньше, чем это ожидалось от обычной туники рабыни-служанки. С другой стороны я замечала, как многие другие рабыни, служащие свободным женщинам и одетые в такие закрытые туники, в тот момент, когда их хозяйки их не видят, двигаются так, что у любого проходящего мимо товарища не осталось бы сомнений относительно того, что под плотной тканью этой туники скрывается рабыня.

Однажды, перед тем как покинуть жилище, Леди Бина приказала мне подтянуть подол туники немного повыше.

— Скажи, Аллисон, Ты красива? — поинтересовалась она.

— Возможно, — ответила я, — немного.