Заговорщики Гора

Зверь в большинстве случаев уступал Леди Бине, за исключением тех ситуаций, когда могли быть поставлены под угрозу её безопасность или здоровье. Конечно, она была свободной женщиной. Иногда она топала ножкой и надувала губы, демонстрируя своё раздражение, но Грендель, если у него были опасения за её благополучие, оставался непреклонным как скала. Он, при всём его размере и устрашающей внешности, терпеливо и стойко сносил брань с её стороны. Не раз я видела, как она в расстройстве набрасывалась на него с кулаками, снова и снова ударяя его, но он не прикладывал ни малейших усилий, чтобы как-то защититься или не допустить этого. Сама я ни в коем случае не решилась бы поднять на него руку, из страха, чтобы что он мне её просто откусит. Очевидно, меня купили, по крайней мере, частично, для типичных для рабыни работ, содержать в порядке жилище моей госпожи, прибираться и стирать, ходить за покупками, в меру моих способностей готовить еду, приносить воду из фонтанов, выполнять поручения, потворствовать её прихотям, кланяться ей, сопровождать её на улице и так далее. Такое рабство мне совершенно не нравилось, ведь я была рабыней, не имеющей настоящего господина. Одно дело выполнить такие задачи для мужчины, зная, что служишь ему даже в мелочах, когда каждое твоё действие тонко наполняется подчинением и сексуальностью, поскольку женская сексуальность является материей тонкой, тёплой, глубокой и всепроникающей, и совсем другое делать то же самое для женщины. Для рабыни даже чистка ботинок господина может стать потрясающим сексуальным опытом, ведь она, служит ему и держит в руках то, до чего он касался. Какой чести удостаивается рабыня, которой разрешили встать на колени перед таким мужчиной, склонить голову, поцеловать и облизать его ноги! Как она надеется доставить ему удовольствие! Она будет ласкать цепь, которой её приковали в ногах его кровати. Она принадлежит ему. Она надеется, что он никогда не продаст её!

Но у меня не было господина.

Леди Бина, насколько я поняла, продолжала повышать свою грамотность. Она уже могла писать печатными буквами тем странным гореанским способом, про который говорят «как боск пашет». Это когда первая строка идёт слева направо, а вторая справа налево, и так далее. Я не знала, умел ли читать зверь. Он не брал уроков у компаньонки Эпикрата. Полагаю, что немногие из учителей обрадовались бы ученику столь ужасного облика. Что до меня, то я не могла прочитать даже надписи на своём ошейнике. Мне сказали, что там написано: «Я принадлежу Леди Бине, Изумрудная улица, дом Эпикрата». Рабынь редко учат читать. С другой стороны многие из них грамотны, как грамотны свободные женщины, особенно из высших каст, которые, будучи взятыми в плен во время войн и набегов, оказавшись на сцене торгов, часто уходят с молотка по хорошим ценам. Гореанские мужчины любят владеть бывшими свободными женщинами, видеть на них свои ошейники, особенно на тех, которые раньше были богатыми или из более высоких каст. Для выходцев из моего прежнего мира, вероятно, трудно будет понять удивительное достоинство и важность, социальный и культурный статус, гореанской свободной женщины, обладающей Домашним Камнем. Её статус несравнимо выше статуса обычной свободной женщины моего прежнего мира. Соответственно, представителю моего прежнего мира будет трудно понять, ту катастрофическую перемену состояния, каковую должно испытать такое существо, прежде столь влиятельное, возвеличенное и уважаемое, когда оно внезапно находит себя раздетой и в ошейнике, пойманным животным, беспомощным у ног незнакомца. Она больше не равна мужчине, и тем более не выше его, она уже не надменная, обладательница Домашнего Камня, защищенная его авторитетом, она собственность рабовладельца. Но со временем они тоже начинают с любовью целовать плеть, поскольку они тоже женщины.