Заговорщица

Ясно, что судьбы – тропы, что жизни – случай,

По горло в них тоже, главное, не погрязть.

Сделаю всё, всё что от меня зависит,

Пресветлое прошлое, коего нет уж лучше,

Взнесу, воплощу в темном ещё грядущем,

Даю слово: впредь разучишься умирать.

"Ты извини, старая, волен случай,

Убили меня пару часов назад."

Живой водой

Особенный сплав, ещё не покрытый ржавчиной,

Пропитан насквозь ядами непрозрачными,

В виде кинжала станет в груди пронзенного

Водой застойною.

В виде стрелы взглядом стрелка прицелится

И разбежится ветром крылатой мельницы,

Станет, отмыв всё до последней косточки,

Водой проточною.

Особенный сплав в древко – и в тело копьями,

Хоть и все в чистилище, казалось бы, обескровлены,

Станет в телах кровью, ничем не порченной,

Святым источником.

Дождаться б, когда ранами огнестрельными

Исполнится тело – убить не посмел он бы -

На сколотых скалах, с коих и звезды падали,

Стать водопадами.

К свету нести их вихрем-водоворотами,

Только тогда воскреснет в них первородное,

Которое делает равными – превозносит -

С бездонным озером.

Из-за доспеха не всякое превращается.

Бывает, от жажды погибнет и утопающий.

Или, ожив, со дна, завладев потоками,

Всплывет утопленник.

Дело слова

– Кукушка, напой столетий живую песнь,

Вымоли, выцеди, выстуди, сколько есть

Жизни лет. Да, кукушки живут не век,

Но среди живых-то нет ведь тебя живей.

Ох, если бы знала ты, как я читаю жизнь -

Как пою оды удали, как восславляю риск:

Крылья леплю из воска, бросаюсь вниз,

Чтоб вслед полететь за теми, что вознеслись.

И если бы знала ты, как я пою любовь,

Как плету из неё паутину, затем – клубок,

Чтоб оплести-опутать, что высоко

Голубеет, чернеет, рыдает над головой;

Как вершу-ворошу справедливый-сварливый суд,

Насладится-напьется им вдоволь усталый дух,

Как гордые оды с его разразятся уст…

Я ведь не ухожу, кукушка. Я остаюсь.

Помню ведь, помню, что за горизонтом – дом.

Кукушка, ты мне столетнюю песнь напой,

Возьми под крыло своё, спрятав в своё гнездо.

Не топтана тропка мне в огненный Ада ров…

Кукушке не жаль – их, правда, живее нет,

Раз нужно остаться здесь – жить будет человек.

Не век отпоют – кукушки живут пять лет,

Отдаст всё, что есть, но к времени даст совет:

– Пусть пенье твое не будет земле во вред.

– Простите, кукушка, но я не умею петь.

Светлый человек

Буду я сыпать пыль на святые мощи,

Нечистью, тьмою ползать по миру в полночь,

Нет ведь великого смысла среди пророчеств,

Что судьбу плетут пауком,

Напевают арфой,

Разносят горечь.

Мне б говорить с затменьем беловолосым,

Которое снова как в сне или под гипнозом,

Чтоб отвечало честно на все вопросы,

Чтоб в исканиях помогло,

Как святой архангел

С глазами монстра.

Бродяг поведу, что летают верхом на метлах,

Будем летать по миру и сеять зёрна:

В грядущем взрастут пороком, грехом, раздором,

Всех дождутся за тем углом,

С топором и ядом,

С лицом позора -

Кара не грянет, как не прогремит возмездье,

Расстелется смерть всем Царствием поднебесным,

Избела-исчерна-бархатно-колко-серым,

Храм безбожников и врагов,

Как погост – живому,

Как дом для зверя.

Не прозвучит вслух мой убиенный голос…

"Отмоли меня, жизнь, у затменья беловолосого,

Научи говорить, как те, что ночами молятся,

Я не буду тебе врагом,

В тебя верить буду

Не только в полночь."

Но мир отмолил: здесь каждый своё получит,

Да, не чудовище – пойду стезей паучьей,

Будто бы дело столь важное мне поручено:

Быть святым ангела грехом

Среди всех чудовищ

И среди чучел.

Сказка

Ты говорила: "Смотри не умри, шаман!"

Убеждена, что ты и за версту мой шаг

Чувствуешь, слышишь, мол, такова душа,

Трепетна и жива у тебя, разбойница.

Предупреждала: "Погибнешь – сама убью!

Найду, воскрешу и силы придам копью,

Рядом прилягу, с телом твоим сгнию!

Пусть эта весть не даст тебе упокоиться…"

Вредная ведьма! Воистину – адский труд -

В бессмертьи воскреснуть в забвенном полубреду,

Версты стирать, чтоб за тобой по утру

Прийти, так и не преодолев распутицу.

Будто ты птица и в перьях живой каприз:

Как бы мой путь не был труден, скалист, тернист,

Как никому, мне даром дается жизнь,

Смерть – хочешь ты – сама собой раздобудется.

Что уж, запомни – раз я тебе обещал,

Выживу, ведь того жаждет твоя душа,

Мир разорву, мгновенно вернусь – тогда

Трепет верну и душу верну, разбойница.

Выжил. Хоть путь и труден, скалист, тернист,

Позже идти белокрылой дорогой птиц.

Если бы знал, в которую дверь идти,

Если бы знал, которая дверь откроется..

Иду и мечтаю, что ты за версту мой шаг

Чувствуешь, слышишь – твоя такова душа,

Верю: что этот, точно последний, шанс

Использую, что наше житье наладится.

Пришел и увидел: сила была в мече,

Тело лежит твое. Рядом и мне прилечь.

Пусть и тебе покоя не даст та весть:

Как ты могла здесь лечь без меня, обманщица…

Мастер Вуду

У дитя синий взгляд, будто глаза архангела,

Перья из крыльев устилают пред ней тропу.

Честно сказать, мы с ней никогда не ладили,

Поэтому мне дитя – лучший друг.

У дитя бледная кожа и кости хрупкие,

Но уж силу ей дал, кто самую мощь постиг.

Так, без труда управляла руками куклы,

А мне на то не доставало сил.

Не нужно ей сказок, сказаний или пророчеств,

Лишь наудачу испытать на мне сто отрав.