Зай по имени Шерлок

Берлога медведя Топтопыча располагалась в корнях огромного дуба, широко раскинувшего свои ветви. В тени его кроны больше не росло ни одного дерева или кустика, словно дуб, будучи категорически против этого и охраняя свое личное пространство, каким-то образом не допускал неудобного ему соседства. Но на самом деле проблема заключалась не столько в дереве, сколько в хозяине берлоги. Именно Топтопыч, отличавшийся особенной нетерпимостью к зеленым насаждениям, беспощадно выдирал и вытаптывал все подчистую, пресекая на корню попытки деревьев и кустарников прорости в пределах его владений. Это было непонятно и странно, но имело место быть. Кстати сказать, фамилию и имя медведя никто не знал, а за буйный нрав и привычку топотать, когда тот бывал крайне недоволен чем, он и получил прозвище Топтопыч. В Среднелесье он эмигрировал из каких-то дальних неведомых краев, выставил из берлоги прежнего ее владельца и с тех пор припеваючи жил в свое удовольствие, обирая малинники и разоряя ульи диких пчел, на что те неоднократно, хотя и без толку жаловались.

Листрейд первым приблизился к берлоге, ступая по-кошачьи, и застыл, размышляя, как поступить. Медведь — это вам не заяц и не волк. И даже не оба вместе взятые.

Полицейские тем временем докатили до жерла берлоги Черепыха, прислонили его к корням дерева и теперь стояли, обмахиваясь лапами. Листрейд все медлил.

Мы с Шерлоком Заем и Лисье подошли к нему и все втроем уставились в проем, обрамленный толстыми корнями дуба и заполненный густой непроглядной чернотой. Из берлоги доносились какие-то странные тягучие чавкающие звуки, которые мне никак не удавалось распознать.

— В чем заминка, дорогой Листрейд? — полушепотом спросил Шерлок Зай.

— Да вот, пытаюсь разработать стратегию, — инспектор задумчиво растопырил когти на правой лапе. — Вытащить сюда — так есть вероятность не справиться с ним, особенно если он разъярится. Тогда придется уносить отсюда лапы. А в берлоге…

— Мне кажется, фактор внезапности будет нам на лапу, — подсказал Шерлок Зай инспектору. — Если мы всей толпой кинемся в берлогу, производя как можно больше шума, то медведя может обуять страх, и мы враз его скрутим.

— Вы уверены, коллега, что именно страх его обуяет? — уточнил Листрейд. — А не злость или слепая ярость?

— Он преступник, — Шерлок Зай ткнул чубуком трубки в сторону берлоги, — и он это знает. А любой преступник всегда чего-нибудь боится, особенно внезапного разоблачения.

— Вы уверены в этом? — Опасения Листрейда, разумеется, были вовсе не беспочвенны, так как столкновение с Лохматым совершенно не вязалось с логикой моего друга.

— Разумеется, нет! Но что нам еще остается?

— Да-да, вы правы! — нахмурил лоб Листрейд. — Ну что ж…

Он вздохнул, поправил пояс с прицепленной к ней дубиной, которой он почему-то предпочитал не пользоваться, и, набрав полную грудь воздуха, с громким воплем «а-а» кинулся вглубь берлоги. Мы с Лисье и Шерлоком Заем решили не отставать от него, но нас опередили двое волков, буквально проскочивших под самым нашим носом.

Лаз с крутым уклоном в одно мгновение выбросил нас на пол берлоги, но нельзя было терять преимущества, и мы, вскочив с утоптанного в камень пола, бросились к Топтопычу, возившемуся с большой бочкой в дальнем, самом темном углу.

Заслышав страшный рев, вырывавшийся сразу из шести глоток и усиливаемый сводом берлоги, медведь вздрогнул и резко обернулся. Страх действительно сковал его сердце — я сужу об этом по его реакции, так как Топтопыч тут же сжался в комок и принялся затравленно озираться, а потом вдруг кинулся вбок, пытаясь обогнуть летевших на него шестерых зверей, размахивающих крыльями и лапами. Возможно, это на самом деле было устрашающее зрелище — не мне об этом судить, — но скрыться медведю не удалось. Он случайно зацепил задней лапой бочку, с которой возился до того и оказавшейся, как выяснилось позже, аппаратом для выжимки меда, и весь мед, что был в бочке, пролился на пол. Лапы Топтопыча разъехались в разные стороны, а сам он прилип к полу. И в этот момент мы дружно навалились на него. Вернее, все, кроме меня. Я предпочитал стоять в сторонке, по понятным причинам не ввязываясь в мордобой, — толку от меня, сами понимаете, в этом деле.

Завязалась драка. Пыль стояла до потолка, брызги меда и клочья шерсти летели во все стороны. Медведь, рыча, пытался избавиться от наседавших на него полицейских и Лисье, кипящего благородным чувством мести, но это ему никак не удавалось. К тому же движения медведя сковывал липкий мед, да и нападавшие все время липли к его свалявшейся шкуре.

Но внезапно Топтопычу удалось скинуть с себя троих нападавших. Он, перевернулся на бок, распихал полицейских и моего друга задними лапами, и с повисшим на его шкуре Лисье бросился к выходу, спасаясь бегством. Я смело преградил ему дорогу, широко растопырив крылья, но медведь, кажется, даже не заметил возникшего на его пути препятствия, и меня просто снесло в сторону.