#заяц_прозаек

Самые первые пробуждения запомнились Басе смутно: как только память возвращалась к ней, она начинала неудержимо рыдать и, кажется, даже кричать. И медроиды, разумеется, срочно погружали ее в целебный сон. Обрывки воспоминаний между пробуждениями — как видео без начала и конца. Кто-то пытался задавать ей вопросы, слово «координаты» гудело, как пожарный колокол возле Дома Собраний, приборы мигали алым и оранжевым.

— Хотя бы приблизительно, какие координаты они вводили? Ты могла слышать что-то, запомнить. Куда был направлен прыжок?

— Земля… Мы летели на Землю!

— Это невозможно. Никто не знает координат Земли. Они абсолютно засекречены, понимаешь? Вы летели на Гею? На Терру? На Землю-Матушку-Сан-Хосе? На Землю Обетованную-15?

— Мы летели на настоящую Старую Землю. Наш капитан… он вычислил её координаты. Сгоревшая Земля… у нас была картинка на старой футболке.

Другой голос требовал немедленно прекратить дёргать девочку… Бася уплывала в сон и в нём снова видела, как исчезают корабли Проспера в синих вихрях очередной открывающейся кротовины. Скорее всего, ведущей в никуда. Мама, папа, дядя Войцек…

В какой-то момент, на орбите Эйрин, Бася впервые смогла сдержать слезы и взять себя в руки. Маму тоже звали Эйрин. Отец называл ее на свой лад — Ируся. А мама его — Шон. Хотя бабушка уверяла, что настоящее имя папы— Янек. Бабушке виднее, она же папина ма и сама дала ему имя когда-то. Но в семье прижился ирландский вариант… Воспоминания эти были острыми и ледяными, как осколки космического стекла, подобранные когда-то на школьной экскурсии. Но Бася продолжала перебирать их, заставляя себя глубоко дышать — на четыре счета вдох, на четыре счета выдох. Валяться постоянно в медотсеке, как дефективный андроид без запчастей на складе, не выход. Чтобы что-то сделать, нужно выйти отсюда и начать жить.

Она устала умирать от страха и устала надеяться. В прибывающих почтовых контейнерах не было никаких новостей о Проспере и об их кораблях. Возможно, известия уже двигаются навстречу Басе. Или разминулись с ней на сложных космических путях. Или еще не отправлены. Бася ничего не могла с этим поделать. Никто не мог. Оставалось только жить, заполняя свои дни не отчаянными надеждами, а маленькими реальными делами. Пришить пуговицу — самой, иголкой, как учила Ба. Нарисовать вид с внешнего экрана. Погонять себя на тренажерах. Сделать несколько записей в планшет. Ничего секретного, конечно, просто дневник ее путешествия. На каждой станции она выжидала несколько дней, а потом старалась узнать, где находится. Не везде были люди, некоторые форпосты выглядели законсервированными, там даже андроидов не было, только автоматические системы сопровождения. Можно было бродить по нескольким коридорам, пользоваться одной из наблюдательных галерей, кухней, спорткомплексом, но дальше шли наглухо закрытые двери. Что за ними — безвоздушные необитаемые коридоры, занятые своими военными делами охранцы или просто пыльная пустота, Бася не знала. Поэтому она находила информационный терминал и осторожно запускала несколько коротких команд, которым ее когда-то научил дядя Войцек. Чаще всего они срабатывали. И в планшете появлялись новые названия: орбита планеты Илона, база «Веселый ослик», форпост «Ледяной гигант», станция Ролли-Полли, орбита луны Светлячок близ планеты Пляж. Если посмотреть на карту галактики, то ее путь был похож на беспорядочно погрызенный гусеницей лист. У рассчета прыжков свои законы, кротовины сокращают путь, но порой быстрее попасть в точку на другом краю звездной спирали, чем на соседнюю планету. И уж тем более по этой схеме невозможно понять, куда именно везут подобранную в космосе девочку-подростка. Конечно, Бася спрашивала и у людей, и у дроидов, когда была такая возможность. Но, похоже, охранцы сами ничего не знали, ситуация-то была весьма нестандартная, поэтому и передавали ее вместе с «материалами дела» туда, где будет принято окончательное решение.