Закат и рассвет (СИ)

Лучше бы она сидела на психотропных таблетках, а не отравляла себя им постепенно и без остатка. Выбор сделан, и назад дороги уже нет. Босыми ногами прямиком в ад. Моральные ценности? Были ли они у нее, хотя бы когда-то?

Плевать. Когда они втроём на войне были, уже тогда жили с уверенностью, что завтра не настанет. Не строили планов на будущее. Они втроём, как проклятые, не от мира всего, и неспособные разорвать этот порочный круг. Кто-то из них всегда будет тянуть другого за собой. Это проклятие, расплата за всё то, что они сотворили на этой чёртовой войне.

Им бы быть по разные стороны баррикад и больше никогда не встречаться, но кажется, злодейка-судьба имела на них совершенно иные планы.

На устах Орочимару злорадная ухмылка. Взгляд плотоядный, как у змеи, которая глаз со своей жертвы не сводит. Мышка в западне и это всё, что ему надо.

Ощущение власти над её телом. И осознание такое сладострастное на вкус, потому что она пришла к нему сама. Такого исхода он не видел даже в самых своих извращенных фантазиях.

Сенджу — непреклонная, упрямая и непокорная. Самая сильная из женщин, которых он когда-либо встречал, сломается в его руках…. Добровольно. Один из лучших подарков судьбы.

Орочимару, как безумный коллекционер, имеющий, нездоровую тягу к талантливым и сломленным. Сколько душ он уже загубил и сколько еще загубит…? Они как его личная коллекция затопленных кораблей.

Но она необычный случай… Драгоценный экземпляр. Цунаде уникальная в своём роде. Она гений в своем ремесле, нет больше в медицине, таких, как она.

Ему нравится копаться в её демонах, дай волю и он бы вскрыл её грудную клетку, залез в самую глубь… Разрезал бы черепушку, чтобы проникнуть к ней в голову, чтобы у неё не осталось ни одного укромного местечка. Чтобы она не могла скрыть от него свои мысли, желания больше нигде и никогда. Полное доминирование. Орочимару во всём абсолютный тиран, не привыкший ни с кем и ничем делиться. Особенно, своими игрушками…

Вот, только Сенджу никогда не будет принадлежать ему полностью… И этот очевидный факт заставляет его хотеть её еще больше.

Всегда желать невозможного. Получить недостижимое. Растоптать собственноручно.

Она чертовски сексуальна и хороша в постели. Её пухлые губы умеют многое, и то, как она сладко стонет под ним каждый раз, заставляет его забыть собственное имя.

”— Ты должна выбрать стоп-слово, — его голос холоден, изо льда высечен и у неё от него мороз по коже. Когда он заламывает ей руки над головой, властно связывает тугим узлом запястья. Веревка крепкая, и царапает бархат кожи. Орочимару управляет ей с помощью собственной чакры, даже Цунаде с её выдающимися физическими данными, придется хорошо постараться, чтобы из неё освободиться.

Он игриво кусает за мочку женского уха, скользит языком по заветной жилке на шее, в то время как её пульс начинает набирать стремительные обороты. Кажется, что он наполняет её грудную клетку черным цветом, заполняет все её мысли похотливыми желаниями. Она прогибается в пояснице, когда мужские, цепкие руки резко сжимают в ладонях женские ягодицы. Громкий выдох и волна возбуждения, нетерпения полного.

— Оно мне и не нужно, — она пожимает плечами, смотрит в змеиные глаза своими широко распахнутыми лисиными очами слишком пристально.

Руки Орочимару отстраняются от женского тела, одна из ладоней резко сжимается в кулак. Она видит на его привычно беспристрастном лице мгновенную перемену. В глазах, как в двух золотых янтаря сверкнула вспышка раздражения, что очень удивило Цунаде. Она, кажется, слышала, как сейчас громко хрустнули костяшки его кулака.

— Стоп-слово, — жестко вторит он снова, она знает уж слишком хорошо этот тон его голоса. Этот привкус металла на губах, презрение в каждой ноте. Он с таким тоном отрывает головы своим врагам, обращается с ними так, будто они не ниндзя вовсе, а пыль под его ногами. Пустое место.

Сенджу криво усмехается, но не удостаивает его ответа. Потому что гордости внутри слишком много. Потому что в голове стопа нет, и никакое слово здесь уже не поможет. Она без тормозов.

Цунаде даже не успевает среагировать, как путы, что были на ее руках, за мгновение ока исчезли с её запястий.

— Уходи, — он смотрит на неё сверху вниз и создается впечатление, будто сейчас он больше всего на свете хочет не трахнуть её, а уничтожить.

Сенджу молчит, кусает свои губы, недоумевая, какую на этот раз игру он затеял, но не двигается с места. Может быть, он просто хочет заставить её умолять? Унизить её в полной мере?

Тогда причём тут этот странный взгляд? Почему он так смотрит, словно хочет стереть её в порошок?