Закат и рассвет (СИ)

— Захлопни за собой дверь, когда будешь уходить, — Сенджу произносит сонным голосом, почти на грани между иллюзией и явью.

— Ты быстро учишься, — голос Орочимару наполнен тщеславием, но в тоже время становится мягче на несколько тональностей. Они оба знают, о чём идет речь, им не нужны лишние слова, чтобы друг друга понять.

Они слишком хорошо знают друг друга. И непонятно, спасение это для них двоих или же погибель… Став врагами им лучше держаться друг от друга подальше. Не встречаться вовсе. Потому что в живых из них двоих останется только один, либо они погибнут оба…

Уже сквозь сон, она слышит хлопок двери. Рассвет уже вступает в свои владения, разве это та жизнь, о которой она когда-то мечтала?

”Всё полыхает внутри, когда она видит Орочимару рядом. Этот гнев такой необузданный и изнутри сжирает, что она с трудом может это контролировать. После того, как он выпроводил её вон, обнаженной, прямо из его постели, она без скрипа зубов его присутствие просто переносить не может. Он хуже, чем химический ожог. Он разодрал все её раны, ударил по гордости, столько раз заставил делать то, что она себе не простит никогда… Признаться в порочных желаниях. Он узнал столько её слабостей, что она при минутном взгляде на него, теперь, хочет сломать ему руки.

Цунаде сводит их взаимодействия просто до минимума. Общих заданий пока удаётся избегать, а на рабочих собраниях она держится в другом конце зала. К тому же, Дан часто подсаживается к ней, чтобы завязать разговор, расспросить, как её жизнь и от этого становится легче не чувствовать чужой испепеляющий взгляд в спину.

Сенджу ощущает его присутствие макушкой и то, что он следит за ней, словно хищник за своей жертвой, это выводит из себя. Раздражает безумно. Потому что от своих собственных мыслей сбежать практически невозможно и гордость душит шею сильнее, чем любая веревка.

Только в своём кабинете в больнице она чувствует себя спокойно. Потому что там можно закрыться, спрятаться от всего мира в своих склянках и бесконечной документации.

Через пару недель становится немного легче. Её попускает, по крайнее мере, ей так кажется, ровно до того момента, как они сталкиваются на тренировочном поле, когда она тренирует Шизуне, а Дан исполняет роль группы поддержки для своей племянницы.

Поначалу всё начинается безобидно. Орочимару говорит, что её вызывает Третий в башню Хокаге.

Она лишь сдержано кивает и продолжает заниматься своими делами, он улыбается колко и произносит:

— Я что-то не услышал слов благодарности.

— Может тебе еще и чаевых подкинуть за твои услуги гонца? — она раздраженно закатывает глаза, поправляет волосы, что-то ищет в сумке с тренировочным реквизитом. Надеясь, что он провалится сквозь землю прямо сейчас и ей не придется продолжать этот блядский разговор. Потому что иначе она за себя просто не отвечает.

— Это ни к чему, Цунаде Сама, у вас есть нечто другое, чем Вы можете мне отплатить… Столько скрытых талантов нет ни у кого другого, — он самодовольно ухмыляется и в его тоне столько злорадства, что у неё в руках трескается кунай. Вот же мудак… Ты когда-нибудь останавливаешься?

Она с трудом заставляет себя, так и остаться, стоять к нему спиной, не поворачиваться для того, что взглянуть в это бессовестное лицо. По которому очень хочется проехаться кулаком.

— Орочимару, ты в действительности пришёл передать сообщение от Хокаге или просто соскучился по общению с простыми смертными? — Дан уловив, что атмосфера вокруг сгущается, решил вмешаться пока не поздно.

— Я здесь по делу, если Третий Хокаге сказал, что это срочно, разве я мог пренебречь его указаниям? — снова кривая улыбка и полное спокойствие в голосе. — Другое дело ты… Крутишься здесь якобы заботясь об успехах своей племянницы, но все прекрасно понимают, что ты просто всё еще не можешь угомониться… Прискорбно, — злорадный смешок.

Орочимару знает, за какую ниточку потянуть… Орочимару знает, как сделать так, чтобы выбить землю у неё под ногами.

Она для него, как музыкальный инструмент….Вещь, которую он готов выковать под себя.

— Я смотрю, у Орочимару Сама, много свободного времени, чтобы следить за поступками других. Так может быть, стоит заняться делом, а не мешать мне проводить тренировку? — Цунаде всё-таки не выдерживает и поворачивается, устремляет взгляд в сторону оппонента, натягивает на губы язвительную улыбку. Внутри всё закипает в адский коктейль, но она всё еще старается держать свой гнев на замке. Ещё немного, и кунай в женской руке превратится в труху. Вкладывает в голос столько яда, насколько это возможно, с навязчивым желанием, чтобы он в нём просто захлебнулся.

Орочимару снова переходит черту. Все рамки дозволенного.

Он играется её жизнью, испытывает на прочность. Манипулирует эмоциями, а внутри наслаждается тем, что она снова оказывается под его контролем.

Он хочет знать, насколько её хватит, а её уже не хватает…

Не хватает критически. Потому что она уже давно не понимает разницы между тем, что правильно и неправильно. Цунаде давно свой навигатор потеряла.