Закат и рассвет (СИ)

— Не вздумай отрубаться, я хочу, чтобы ты насладилась. Слишком быстрая смерть не для тебя, — Орочимару сжимает пальцами женскую челюсть, с таким рвением, будто хочет раскрошить её в порошок. Он не даёт отвести взгляда, тянет к себе, так, чтобы их лица разделяло всего несколько проклятых сантиметров. Сейчас есть только он и она. И Орочимару хочет, чтобы её маленький мирок замкнулся на этом моменте.

Её взгляд пьяный, на грани рая и ада. У него взгляд палача, который готов забрать чужую душу. И она этим осознанием парализована….Выжжена изнутри химикатом.

В какой-то момент ей кажется, что может быть, смерть в действительности, единственное, что может закончить её страдания?

Будь с собой честна, Цунаде, если бы ты хотела выбраться из его рук, ты бы уже это сделала. Раздробила бы ему ребра и череп любой ценой, но тебе нравится заниматься самоуничтожением. Так, может не стоит, даже создавать видимость того, что ты цепляешься за эту блядскую жизнь?

Она снова оказывается в воде. Физическая боль становится такой реальной и мучительной, что сливается с моральной в одно целое, хотя еще пять минут назад казалось, что её не заглушить ничем и никому. И этот замкнутый круг кажется ей неразрешимым…

Цунаде перестает двигаться, перестает сопротивляться. Кажется, это финиш. Кажется, это точка невозврата. Кажется, что она приняла решение. Самое безрассудное и эгоистичное.

Пошло всё к черту… Как же я всё это ненавижу, а себя больше всех.

И в момент, когда она практически теряет сознание, легкие безжалостно раздирает вода, сильные руки снова выталкивают её из водной глади.

Снова оплеуха звонкая и болезненная. И мужской злобный рык, когда он буквально начинает трясти её за плечи, как какую-то тряпичную куклу, в то время, как она рефлекторно откашливается от воды. С хрипом. Надрывом. Глаза уже практически ничего не видят.

— Я разочарован, ты такое ничтожество, что не хочется даже руки марать…- мраморные пальцы больно потянули за пшеничные волосы, будто в желании содрать с неё скальп. Столько презрения. Насмешки. Пурпурной, надменной ненависти. — Хорошо, что Наваки умер прежде, чем узнал, что ты на самом деле из себя представляешь. Может быть, это даже к лучшему, что он так рано отдал небесам душу? Он всегда был слабым, и в любом случае долго не продержался бы, — последняя фраза с легкостью вылетела из мужских губ, пощекотала язык едким смешком после… Цунаде же почувствовала, будто вместо услышанных слов, в её живот врезается рукоятка ножа тупым ударом, и это стало для неё хуже красной тряпки для быка.

Это был триггер…Гнев безумный. Стоило лишь услышать имя Наваки, и её окончательно перекрыло. Янтарные омуты потемнели, стали иными, будто звериными.

Она и сама не понимает, как это произошло. Просто прилив сил вонзился в её плечи, как электрический ток. Цунаде просто действовала по инерции. Она освободилась из цепкой хватки мучителя, отбросила его от себя одним ударом, чувствуя, как чакра снова переполняет её тело. Отдача от удара была мощной. Адской.

- Никогда, слышишь, мразь? Никогда больше не говори о моем брате.

Хриплый вдох, а затем дикий кашель, чтобы избавиться от воды, которой она нахлебалась. Внезапный гнев заставляет её выбраться из озера на ватных ногах, просто упасть на берег, ударяясь коленями о твердую поверхность.

Было трудно дышать. Виски пульсировали, а желудок был готов вывернуться наизнанку прямо сейчас.

Нельзя оставаться здесь…Вот так…Нужно закрыться в доме.

Она в эту секунду, будто физически обесточена и слёз внутри, словно больше нет. Ощущение, будто внутри всё выплакано. Выжжено. Пусто.

Веки тяжелеют, закрываются сами собой. Организм, как севшая батарейка. Хреново так, что нет сил сдвинуться с места. Сенджу сама не замечает, как по итогу проваливается в небытие.

Она закончилась…Всё. Хватит. Там где-то на задворках души она ощущает, как закат снова обжигает ей пальцы.

С первыми лучами рассвета, она просыпается в своей постели. Одетая в другой халат, и укрытая одеялом. Она поднимает руку вверх, в поисках глубокого пореза на ладони, но видит нетронутую загорелую кожу.

На мгновение ей кажется, что она двинулась рассудком, но белые локоны волос еще влажные, а кожа шеи всё еще саднит от грубых прикосновений чужих пальцев.

На тумбочке лежит записка, от которой у неё внутри всё сжимается слишком резко и снова становится трудно дышать.

«В следующий раз я в действительности заберу твою жизнь, если увижу тебя в столь ничтожном состоянии»

Она прекрасно знает, кто оставил ей эту записку. Знает, что сейчас прокусила свою губу до крови. В грудной клетке всё кипит, как настоящая лава…

Орочимару таков, какой он есть. Его уроки жестоки, но эффективны. Он не признаёт чужой слабости.

Комментарий к До рассвета всего несколько секунд