Закат и рассвет (СИ)

Достаточно часто он не выдерживает, и подключается к ее экспериментам с пробирками. Они могут часами спорить о том, какие методики, дзютцу стоит использовать.

У них почти каждый раз кардинально разные мнения, хотя оба не отрицают превосходство и высокий интеллект друг друга.

Сенджу ненавидит себя. Она с этой мыслью засыпает и просыпается. Но, несмотря на голос разума, на все защитные рычаги внутри, она все же заимела привычку являться к Орочимару ранним утром. Нежится на темно-синих шелковых простынях, запрокидывая голову. Он раздвигает ее ноги прохладными пальцами, прикасается губами к внутренней стороне бедра, оставляя заметный укус на столь чувствительной коже. Цунаде хрипло стонет, прикрывая глаза, когда он ублажает ее языком. Она с силой цепляется пальцами за темную шевелюру, когда он доводит ее пальцами до оргазма, подталкивает к самому краю.

В этом всем нет никакой морали. Нет спасения. Будущего или прошлого.

Есть только рассвет, а выхода нет.

Цунаде не любит Новый Год, для нее этот праздник слишком горький. Она все еще впадает в рефлексию. Каждый чертов год по привычке собирается в магазин, чтобы купить подарок брату, а затем осознание вновь ударяет ее по голове чем-то тяжелым.

Его, ведь больше нет… И нет Джирайи, который ее из данного аморфного состояния всегда вытаскивал. Заставлял одеваться, не реагировал на угрозы и ругательства.

Они по традиции проводили праздничную ночь в одной из забегаловок, напивались саке и играли в карты. Ожидая полночи, чтобы потом выйти на свежий воздух и смотреть салют.

Она это не ценила, воспринимала, как должное, а теперь с трудом по утрам просыпается, с ноющей болью в груди.

Сегодня ее тошнило на нервной почве. Ее трясло от собственных мыслей, внутри, будто бы все органы сжимались, от мучительного осознания… Сегодня Джирайя не придет.

Не будет саке и данго. Пьяных разговоров и теплых объятий.

Его больше не существует. Его нет уже полтора года, и эту истину невозможно, невыносимо произнести даже вслух.

Она натягивает на себя с трудом зеленую накидку, специально подписывается на дневную и ночную смену в больнице, чтобы спрятаться в четырех стенах от праздничной канители.

Сенджу ненавидит Новый год, а Орочимару просто не от мира всего. Он равнодушен ко всему, что не имеет выгоду или научный интерес.

И все же, ближе к полуночи, змей приходит к ней в кабинет и протягивает в ее руки подарочный сверток цвета лазурита.

Блондинка поднимает озадаченный взгляд, а на губах кривая усмешка играет, натянутая:

— Что это?

— Открой и узнаешь, — юноша пожимает плечами, садится напротив и достает пачку сигарет из кармана. Его гримаса непроницаема.

Цунаде язвит, но все же неохотно раскрывает сверток. Ее лицо пронзает недоверчивая, а затем болезненная гримаса.

— Это книга? — вопрос, как прицел.

— Его. Так и неизданная, — контрольный выстрел.

Цунаде не дышит.

— Он попросил меня придержать ее для тебя. Подходящий момент наступил, — он ухмыляется, выдыхает голубые клубы дыма.

— Это такая дебильная шутка? Зачем ему это? Он же меня…

— Бросил. Верно. И ты никогда не задумывалась, зачем он это сделал, — он едва сдерживает смешок.

Она молчит, упирается взглядом в отчеты. Какую игру он затеял? Что пытается этим добиться? Сукин сын…

— Он любил тебя столько лет, Цунаде, как последний идиот совершенно безответно, а когда наконец дождался того, что ты до него снизошла… Взял и отказался? — снова ехидство, явный подтекст, а у нее в висках пульсирует. Она скоро задохнется, потому, что и глотка воздуха принять не может. И уж тем более, у нее нет сил, посмотреть даже в сторону ее книги.

Орочимару докуривает сигарету, тушит, а затем выкидывает в окно.

— Или может быть, он просто знал, что эта миссия для него последняя? Дал тебе шанс выкарабкаться с помощью ненависти к нему? — желтые сапфиры смотрят на нее пристально, пожирают взглядом. Он ведет себя, словно хищник на охоте. Заталкивает свою добычу в угол, питается ее эмоциями.

Цунаде вспыхивает, ударяет по столу кулаком, так, что он разламывается на две половины.

Брюнет смеется, поправляет темную шевелюру. Смотрит на весь этот бардак, будто бы с презрением.

— С Новым годом, Цунаде Сама. Как горячка пройдет, дай мне знать, нормально поговорим или потрахаемся… Как ты хочешь, — он, будто мурлычет, смакует каждое слово.

И неизвестно, что у него в голове, там черт ногу сломит. Она ждет, чтобы он ушел. Не хочет, чтобы он видел ее еще более слабой, жалкой.

Сенджу покидает госпиталь. Забивает на дежурство. Плевать на все. Сегодня праздник и ее отсутствия никто даже не заметит.

Она напивается до беспамятства, с горем пополам доползает до собственной кровати утром.

Так и не услышав вибрацию своего пейджера с сообщением:

«В реанимацию поступил неизвестный мужчина. Ниндзя высшего ранга. Цунаде Сама, срочно необходимо ваше присутствие»

Комментарий к Рассвет