Закат христианства и торжество Христа

Большевистские репрессии против священнослужителей, сравнимые разве что с фашистским геноцидом евреев, конфискация церковных ценностей, разрушение храмов, вербовка попов ЧК и КГБ, засылка в церковные семинарии офицеров заградотрядов и СМЕРШа, внутренние расколы — всё это превратило РПЦ в безропотный придаток советского государства, каковым она, присягнув в свое время на верность Сталину, пребывает по сей день. По словам церковного диссидента Глеба Якунина, «…была создана совершенно новая, чуждая православной традиции религиозная организация тоталитарного типа, с новыми, ранее не существовавшими правилами, со структурой управления, копирующей сталинское политбюро…»[241].

В 1927 году митрополит Сергий (Страгородский), воспользовавшись арестом местоблюстителя патриаршего престола, не без помощи ГПУ самозванно захватил административную власть над церковью. За сим последовало запрещение в служении и даже отлучение епископов, отказавшихся присягнуть на верность Сталину. Теперь все полномочия самозванца проистекали не из канонов церкви, а исключительно из постановления о регистрации его «синода» карательным органом большевиков ЧК-ГПУ.

Призыв Иоанна Златоуста к вечному обновлению церкви патриарх Сергий преобразовал в духе православия — развитие от плюрализма к нерушимому единству. Разве это не перевертыш, не формула застоя, не принцип тоталитаризма?.. В недрах русской православной церкви всегда наличествовало стремление превратить церковь в единый государственный организм, но если говорить о Промысле Божием, то история всех церквей шла не по линии централизации и объединения, а, наоборот, по пути плюральности. Бог действительно един, но мир множествен, и, значит, Богу это необходимо, чтобы удерживать его в равновесии. Так что выходит: бороться за единство — это вести борьбу с Богом…

Вскоре после узурпации церковной власти Сергий опубликовал Декларацию, где объявил радости социалистического государства радостями церкви. «Ваши радости — наши радости», — написал он большевистским правителям. Санкционированные властью действия Сергия фактически привели к расколу церкви и к уходу ее лучшей части в катакомбы. В год закрытия последнего монастыря и массовых сталинских репрессий против служителей культа (1930) Сергий заявил иностранным журналистам, что в России церковь никто не преследует. В это самое время было уничтожено или подвергнуто арестам десятки тысяч церковников! К 1939 году в СССР легально действовало всего лишь около ста православных приходов, а на свободе «про запас» большевики оставили лишь небольшую горстку самых ревностных и преданных Сталину сергиан.

В своих манифестациях митрополит Сергий отрекся от мучеников церкви, утверждая, что все казнимые в СССР священники есть политические преступники, замешанные в «монархических происках». Ради чего? Ради сохранения остатков церкви? Нет, исключительно ради сохранения архиерейского поста. И разве нынешние первосвященники уже в совсем иные времена не продолжают объясняться в горячей любви к «имперской канцелярии»?..

Напомню, что митрополит Сергий (Страгородский) прислуживал в Москве большевикам точно так, как другой митрополит Сергий (Воскресенский) — фашистам в Риге и Вильнюсе. Какими бы ни были оправдания клира, на вопрос, можно ли в таких обстоятельствах служить Христу, читатель может ответить самостоятельно. Я думаю, что, наверное, можно, но вот с примерами — проблема…

В разгар Великой Отечественной войны, когда по конъюнктурным причинам Сталин замыслил воспользоваться православной козырной картой Москвы как Третьего Рима, в Кремль были вызваны три активиста сергианской раскольничьей группировки: митрополиты Сергий, Алексий и Николай, которым было предписано собрать по концлагерям оставшихся в живых лояльных епископов для избрания нового патриарха. Иными словами, «собор», с которого берет начало современный православный патриархат, был созван по приказу Кремля и большая его часть состояла из лиц, согласившихся верой и правдой служить богоборческой власти. Свидетельствует Глеб Якунин: