Закат на Авеню Монтень (СИ)

Доминик был одним из тех, кто пытался сопротивляться всему этому. Он шел напролом, пытался ругаться с начальством, писал жалобы и петиции, но все напрасно. Сложно идти против системы, если ты всего лишь шестеренка во всем этом огромном механизме и в случае чего, тебя могут легко заменить на запасную деталь, а неисправность просто устранить. Долго его не терпели, сделав всего несколько предупреждений, Доминика выперли из комиссариата с волчьим билетом. Его не принимали даже в самый занюханный пригород простым инспектором, что очень сильно коробило его душу. Он столько сил отдал полиции и такое отношение было просто обидным. Бизнес тоже дался поначалу не быстро, было много препятствий и проблем, но еще жившая полицейская хватка, знание закона и просто личные качества сыграли для него добрую службу. Спустя всего несколько месяцев от посетителей не было отбоя, а прибыль росла в геометрической прогрессии. Но важным во всем этом для меня было одно: узнать как он смог пережить это, не сломался, не скатился до уровня пьяницы и не метнулся в какую-нибудь банду. Это было обычным делом для того времени. Все это и многое другое мне предстояло узнать у него самого, ведь в скором будущем мне предстояло принять очень сложное решение. Сейчас я видел только тень от него, но чем дольше я думал об этом, тем отчетливее на горизонте вырисовывалась картина будущего.

* * *

Он сидел за барной стойкой и тихо потягивал обжигающий бренди. Вокруг никого не было. Я свободно вошел в помещение и, не увидав ни одного человека, направился прямо к нему. Он слышал как я иду, но оборачиваться не счел нужным.

— Быстро ты приехал.

— Я спешил. Хотелось с тобой быстрее повидаться и кое о чем спросить.

Доминик ухмыльнулся и тут же налил себе стакан.

— Выпьешь?

Я отрицательно покачал головой.

— Я за рулем. Сам понимаешь, лишний шум мне не нужен.

— Так что ты хотел узнать?

— Почему ты ушел из комиссариата?

Он тяжело вздохнул и недоверчиво посмотрел на меня.

— Ты ведь все знаешь не хуже меня. Зачем ворошить это дерьмо.

— Обстоятельства вынуждают меня спросить тебя об этом.

— Совесть замучила? — на его лице появилась едва заметная улыбка. — Я разочаровался, Дидье. Во всем, что так или иначе связано с законом и полицией. Я шел туда, думая, что мы закон, что мы защищаем людей от бандитов, наркоманов и прочей нечисти, наводнившей наши города. Но чем дольше я там оставался, тем сильнее было мое разочарование. Я видел, что люди приходили в полицию для совершенно других целей: мы не были законом, мы лишь прикрывались им; мы не защищали людей от бандитов и наркоманов, мы брали их под опеку ради личной выгоды и обогащения. Мне надоело видеть как люди, одевая форму и поднося руку ко лбу, клялись в верности, а несколько часов спустя, закрывали глаза на явные преступления. Я устал. Морально. Пытаясь хоть как-то изменить все это, я шел против течения, но так и ничего не добился. Конечно, я мог все вернуть — мне нужно было лишь остепениться и дать всем понять, что мой пыл иссяк и, что я готов продолжать дальнейшую службу. Но мне не хотелось врать самому себе и я пошел до конца, хотя знал заведомо чем все закончится. Старик Бюжо хотел мне помочь, но я отказался от помощи.

— Почему?

— Я не хотел втягивать кого бы то ни было во все это. Это был мой бой. Бой с совестью и с самим собой. И я его проиграл.

— О чем ты? Ты поднял на всеобщее обсуждение очень многие проблемы в полиции, которые до этого скрывались.

— А что толку? Ты ведь не хуже меня знаешь, что результата не было. Просто очередное показушное дело для людей, для создания видимости проделанной работы. Ничего никуда не пропало и ты этому доказательство. Тебя ведь тоже мучает это. Я знаю, каково ощущать все это. Знаю, как все это пережить. Именно поэтому ты и пришел сюда.

Он читал мои мысли и знал на перед, что я буду говорить и какие вопросы задавать. Раз уж скрывать свои намерения уже не было смысла, я раскрыл карты.

— Ты прав, Доминик. Я здесь, чтобы спросить у тебя совета. Моя жизнь, как личная так общественная не была такой идеальной, какой любили ее выставлять мое руководство. Мне говорили, что это надо для поднятия авторитета полицейского в глазах общественности. Можно сказать, что я был эдаким проектом идеальности, который спланировали и разыграли большие люди, но мне надоело все это. Как и тебе когда-то, мне осточертело строить из себя того, кем я не являюсь на самом деле. За время работы мне приходилось делать много плохих вещей, иногда это было приказом, иногда шло из личным целей, но все так или иначе выполнялось моими руками. Я хотел остановиться, сделать передышку, прежде чем окончательно порвать со всем этим, но это болото, оно так сильно затянуло меня, что любое мое движение в противоположную сторону всегда вызывало реакцию свыше, где мне доходчиво объясняли, что я делаю неправильно. А потом произошел этот случай с Фукко.

— Я слышал, — сухо констатировал Доминик.