Закат. Начало (СИ)

Коккинакис стоял на крыльце полицейского участка, наблюдая за тем, как двое совсем еще молодых ребят в новенькой форме пытались усадить в машину довольно крепкого и слегка подвыпившего подозреваемого. Они толкали его вдоль сидения. Старались согнуть пополам и даже запихнуть в машину вперед ногами, но арестованный был высоким, и у неопытных полицейских ничего не получалось. Справа от Тома послышались смешки сослуживцев. В любой другой день он, скорее всего, так же издевался бы над ребятами, но не сегодня. Том повернулся и тяжело вздохнул. Следователь афинской полиции не находил себе места. Он скрестил руки за спиной, нервно поглаживая указательным пальцем правой руки костяшки левой. Несколько минут назад он вернулся из гостиницы, побывав в номере Генри и обнаружив ту самую картину. Казалось бы, нужно ликовать, что, по сути, дело раскрыто, но вместо радости хотелось напиться. Они долго ждали прибытия эксперта по искусству. Престарелый дядечка в больших квадратных очках подтвердил оригинальность картины почти на девяносто шесть процентов. Тому было очень интересно, откуда взялись эти чертовы четыре процента? Остается небольшой шанс, что это ксерокопия?

— А я инопланетянин, посланный на эту планету, чтобы похитить секрет размножения людей, — закрыл глаза Коккинакис и простонал вслух.

— Ты что-то сказал, Том? — не расслышал рядом стоящий коп.

Том вернулся в здание полиции. Направляясь в комнату для допросов, где его уже ждал Генри, сыщик шел как можно медленнее. Тянул время. Сотни раз он проводил эту процедуру, но сегодня весь его опыт куда-то испарился. По правде говоря, у Тома было полно недостатков. Он был не слишком молод и, возможно, уже не так расторопен, но факт оставался фактом — он все еще обладал неким врожденным чутьем. Нюхом ищейки.

Генри сидел за столом. Том открыл дверь и зашагал через комнату, направляясь к пустому стулу напротив Брикмана. Толстая рифлёная подошва его кожаных ботинок слегка поскрипывала в тишине небольшой прохладной комнаты. Помещение напоминало коробку без окон. Четыре сплошных бетонных стены с узкой металлической дверью в центре. Том знал, сколько людей наблюдало за ними через видеокамеру, висящую под потолком в углу, поэтому Коккинакис всем своим видом пытался скрыть напавшее на него отчаянье. Нужно просто уловить, а самое главное — поймать истину за хвост. Генри выглядел точно так же как обычно. Он дышал тихо и равномерно, его спина была абсолютно ровной, вытянутой в струну. Волосы лежали идеально, словно он только что причесал их своей знаменитой карманной расческой. Вот только не хватало привычного строгого костюма. Эта незатейливая одежда делала Генри по-особенному домашним и уютным. Коккинакиса накрыла новая волна уныния. Зачем он вообще решил допрашивать его сам? Нет. Нет. Нет. Нельзя допустить выслуживания со стороны коллег. Они могут использовать историю Генри как возможность продвижения по карьерной лестнице, а этого Том не позволит.

Опустив голову, Брикман с интересом разглядывал носки своих ботинок. Затем агент медленно поднял глубокие синие глаза на Тома.

— Итак, Вы нашли картину.

Коккинакис вздрогнул, услышав спокойный голос Брикмана. Том не заметил, что задумался слишком глубоко. Сей факт позабавил Генри, и он слегка улыбнулся.

— Давай пошагово пройдемся по событиям вчерашнего вечера, — прочистил горло Том, говоря как-то странно и тихо.

Генри снова улыбнулся. Этот тембр голоса был несвойственен Коккинакису, как будто он извинялся за то, что не слишком доверяет Брикману. Он терял союзника в лице Тома. Похоже, следователь афинской полиции переставал верить ему. Стремительное падение вниз, почти такое же быстрое, как его прыжок в бассейн из окна отеля. Последнее неплохо бодрит, к слову.

— Я сидел в своем номере и жевал мятную жвачку. Я люблю мяту, она успокаивает. Хотя знаешь, Том, жвачка ухудшает кратковременную память, которая нужна для сиюминутного ориентирования, — поморщился Генри, сведя брови вместе. — Жвачку можно жевать не более пяти минут и только после еды. Ибо если жевать жвачку дольше, то это приведёт к выделению в пустой желудок желудочного сока, что способствует развитию язвы желудка и гастрита.

Генри хотел сказать еще что-то, но Том перебил его:

— Снимите с него наручники, — кивнул он в сторону Брикмана. — Генри, ты хотя бы понимаешь, насколько серьезны обвинения? — разозлился Том.

Он встал и навис над Брикманом, пытаясь донести до агента всю трудность положения. Генри сидел, растирая онемевшие от металла запястья.

— Им плевать на все твои теории про балкон, вазы, водосточные трубы и подделки с бабочками в уголках. У них есть картина, причастность Джерри и номер, где жил ты. Это только в кино полиция ищет истинного виновника. В жизни все хотят уйти домой пораньше. Все!

Генри выглядел настолько спокойным, что Том вышел из себя окончательно:

— Ты сядешь, Брикман!

— Я уже сижу, Том, — пошевелился Генри на месте, как бы располагаясь комфортнее, — хотя стул мог быть и поудобнее, честно говоря.