Закатная песнь

Может быть, скоро кончится Война, мечтала Крис, слушая это пение, и все они вернутся в Кинрадди, как прежде, Че, и Длинный Роб, и её смуглый парень, Юэн. Так мечтала она в то утро, даже повзрослев, она не перестала порой надолго уходить в мечты по осени при восходах солнца. И вскоре исполнение её мечты явилось в виде мальчишки-посыльного с телеграфа, приехавшего в Блавири на велосипеде. Крис прочитала телеграмму, она была от Юэна, Приезжаю в отпуск сегодня вечером перед отправкой во Францию. Она посмотрела на телеграмму и на парня, доставившего её, и тот спросил Ответ будет? и она сказал Что будет? и он спросил её ещё раз, и она сказала Нет, и побежала в кухню, и всё смотрела на строчки телеграммы. Он уезжал во Францию.

Мысль эта давно таилась в дальнем углу её сознания, тёмная, словно чёрная кошка, крадущаяся у дальней стороны изгороди, она видела порой мелькание её пушистого меха или встречалась глазами с её тайком брошенным взглядом, дикая и злобная тварь посреди солнечного дня; но ты ведь стараешься особо не глядеть в её сторону, не встречаться с её глазами, свирепо и неотрывно уставленными на тебя. Он собирался ехать туда, где небо было тяжким ночным кошмаром и земля тряслась день и ночь, в страну подлых французов, её Юэн, её парень с дорогим его смуглым лицом, красневшим так быстро и так легко. И вдруг сердце её переполнила рыдающая жалость к нему, жалость, от которой слёзы не полились из глаз, ему не следовало видеть её в слезах, пока он будет здесь, с ней, он отправляется в тёмный далёкий край, так пусть он возьмёт с собой только светлые, радостные и добрые воспоминания о ней и о Блавири.

Всё утро она суетливо носилась из комнаты в комнату, наводя блеск, она достала чистые простыни и подушки для кровати, которая казалась ей такой одинокой, она послала молодого Юэна за розами и веточками жимолости, чтобы поставить в кувшин на полочку над кроватью. И она повесила новые занавески, и достала вещи Юэна, и вычистила их щёткой, он ведь захочет скинуть свое обмундирование, когда мужчины возвращались, их обычно мутило от солдатской формы. Потом она решила напечь пирогов к его приезду, да так разошлась, что едва успела приготовить обед молодому Юэну и Бригсону, но они слова ей не сказали, оба были взбудоражены не меньше её. Она знала, каким поездом Юэн должен был приехать, он прибывал в половине шестого, и она всё протёрла и подмела в кухне, и поставила чайник, и взбила большую подушку для его кресла, и оделась в синее, как он любил, и молодого Юэна нарядила в его новенькие, красивые коричневые штанишки из плиса. Джон Бригсон воскликнул Ну, раз к вам муж приезжает, мне тут, наверное, пока не место, я поеду в Берви переночую.

Он уехал, Крис помахала доброму старику, когда он покатил на велосипеде с холма Блавири. И потом она бросилась в гостиную ещё раз посмотреться в зеркало, в высоком стекле фигура её по-прежнему смотрелась легкой и стройной, с ней всё ещё хорошо было спать, подумала она – ох, Юэн! Её лицо не изменилось, оно было распалённым и миловидным, может, глаза стали чуть старше, но они сияли и были ясными. И она прекратила себя рассматривать и пошла через двор стоять рядом с молодым Юэном, который смотрел с холма вниз, высматривая, когда же появится его отец. Солнце отбрасывало длинные тени от Блавири и буковых деревьев далеко на восток, и за Берлогой, высоко в полях Апперхилла, блеяла в зарослях дрока потерявшаяся овца.

Когда он заснул, она, лежа в темноте с открытыми глазами, едва могла заставить себя поверить, что это он спал рядом, всхрапывая и пьяно бормоча, раскинувшись так, что ей почти не оставалось места на кровати, не говоря уж об одеяле. Она зажмурилась и с силой вдавила зубы в костяшки пальцев, чтобы пробудиться от боли и увидеть, что Юэн ещё не вернулся, что он по-прежнему был тем самым Юэном, о котором она мечтала безмолвными ночами в своей одинокой постели. Но тут он заворочался, рука его тяжело откинулась, ударив Крис по лицу, Крис лежала под ней неподвижно, потом рука вяло уползла. Крис разжала зубы, отпустив закушенные костяшки, и лежала тихо, не шевелясь, причинять самой себе боль уже было не нужно.

Со станции он пришёл пьяный и на два с лишним часа позже, чем она его ждала. И вот, наконец, он стоял посреди кухни в своем килте, оглядываясь по сторонам и ухмыляясь Чёрт, Крис, а у тебя тут неплохо! когда она бросилась к нему. И он швырнул вещмешок в одну сторону, шапку – в другую, и поцеловал её, так, как целуют уличных девок, руки зашарили по её телу, быстрые, горячие, ищущие и опытные, какими они никогда прежде не были. Она увидела, как глаза его вспыхнули жаркими углями, но не стыдливый румянец проступил на его лице, оно раскраснелось от другого. Но она задушила свой ужас, и засмеялась, и поцеловала его, и вырвалась от него, и крикнула Юэн, гляди, кто пришёл!