Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945

Таким образом, когда Шуленбург собрал своих гостей-эмигрантов в отеле «Адлон», Розенберг быстро побудил Гитлера прекратить эту комедию. Как стало ясно позднее, этот эпизод стал причиной директивы, запрещавшей министерству иностранных дел принимать участие в решении вопросов, касавшихся Советского Союза. Розенберг на короткое время одержал победу как гегемон в восточных делах, в то время как Гитлер стал еще более решительно настроен против министерства иностранных дел.

В отношении же Турции и Кавказа Адлонская конференция стала весьма важным шагом. Хотя Гитлер и его ближайшие соратники игнорировали советы Шуленбурга, в Берлине больше не могли делать вид, что они не подозревают о существовании эмигрантов. Чтобы сохранить лицо, необходимо было попытаться наладить какую-то договоренность с эмигрантами, но под эгидой OMi. На практике смещение юрисдикции оказалось менее критичным для кавказских националистов, чем они ожидали, потому что работал с ними не Шикеданц, а в основном два человека: Бройтигам и Менде, и им обоим были не по душе взгляды Никурадзе. Бройтигам тесно контактировал с группой Шуленбурга; Менде снискал славу «главного защитника» нерусских эмигрантов в рейхе. Таким образом, три элемента в Берлине объединили свои усилия для поощрения более внимательного отношения к Кавказу и его националистическим представителям за рубежом: эксперты по Советскому Союзу на низших политических уровнях OMi, их коллеги в министерстве иностранных дел и подобные элементы в армии – как в ОКХ, так и в группе армий, готовых вторгнуться на Кавказ под командованием фельдмаршала Листа. Это неправдоподобное объединение одержало победу, потому что у его членов была одна цель, хотя и по разным причинам: фракция Менде – Бройтигама выступала за «програжданство» в противовес Шикеданцу; представители министерства иностранных дел были готовы поддержать эмигрантов либо в качестве протурецкого жеста, либо ввиду более просвещенного подхода к политике оккупации; армейские элементы частично сами были «экспертами в московских делах», а частично – убежденными прагматиками, осознававшими необходимость нового курса. Все три группы продвигали свою политику, несмотря на противоположные взгляды их соответствующих начальников – Розенберга, Риббентропа и Кейтеля.

Несмотря на проблемы, вызванные решением Гитлера, Шуленбург продолжал высказывать свои взгляды. Ни сегодняшние эмигранты, ни завтрашнее население Кавказа (он продолжал критиковать Шикеданца) не будут сотрудничать с рейхом, если им не будет обещана какая-то форма государственности, возможно под защитой Германии, но со своим собственным режимом. Оправдать немецкий контроль и удовлетворить чаяния как Турции, так и националистических кавказцев можно было только путем «создания отдельных кавказских государств под немецким протекторатом». Министерство иностранных дел было готово признать, что «ситуация на Кавказе существенно отличается от ситуации в других районах Советского Союза и что, судя по всему, требуется форма управления, которая будет отличаться, например, от той, что установлена на Украине».

Такая формула была наименьшим общим знаменателем «тройного альянса».

Розенберг, по-прежнему намеревавшийся добиться назначения своего друга Шикеданца в Тифлис, без колебаний направил Ламмерсу отчет с жалобой на работу инспекционной комиссии, объезжавшей лагеря, где находились заключенные, предназначенные для формирований, которые будут воевать на стороне рейха. Офицер, писавший отчет, был возмущен «либерализмом» комиссии, в которую вошли граф фон дер Шуленбург, советники Флайдерер и Герварт фон Биттенфельд, а также генерал Кестринг – все бывшие немецкие дипломаты или атташе в России. Согласно им, «на Кавказе должны быть созданы независимые государства… – жаловался офицер. – Германское руководство, осуществляемое через представительства или посольства, должно быть изящным и легким, чтобы государства не замечали никакого влияния Германии. По крайней мере в первое время в некоторые ветви администрации в этих государствах (в Азербайджане, Грузии, Армении и т. д.) можно было назначить немецких советников… Несколько государств были бы объединены в Кавказскую федерацию, исполнительным органом которой был бы Федеральный совет, в котором представитель Германии обладал бы правом вето».

Этот план, хотя он и пророчил Германии широкий политический и экономический контроль, был слишком либеральным для офицера-нациста. Он удивился еще больше, когда обнаружил, что «министерство иностранных дел умело завоевывает поддержку вермахта… потому что военные страдают от ошибок администрации в области OMi (рейхскомиссариаты «Украина» и «Остланд»), а также в Генерал-губернаторстве, Нидерландах и Норвегии». Он подозревал, что военные, как и Кестринг, под «свободой» для советских национальностей подразумевают «очень широкое понятие, а именно суверенитет».