Заклеймённый

— Я не стану просить тебя сделать все возможное, Сайрус, поскольку знаю, что ты скорее умрешь сам, чем позволишь нашему делу провалиться. — Сказала она тихо. — Я прошу, пообещай мне, что когда время пойдет на исход, ты возьмешь меня с собой.

— Я…, это опасно…

— Знаю, но ты не имеешь права лишать меня этого! — Принцесса резко развернула мужчину к себе. — Обещай мне.

— Обещаю. — Немного помедлив, все же ответил он.

— Я благодарю вас, мисс Монгроув! — Сказала Синтия, обратившись к девушке. — Самида сказала, что вы знаете не все, но я спешу заверить вас, что то, что вы делаете для нас — благое дело, и я вряд ли когда-нибудь смогу воздать вам. Ваша отвага и самоотверженность восхищают меня, и я очень надеюсь, что это наша не последняя встреча и в ближайшем будущем мы сможем стать добрыми друзьями.

— Благодарю, ваше высочество.

Принцесса наклонилась к самому уху девушки и прошептала так тихо, что слышать могла только она:

— Самида немного поведала мне о ваших приключениях, и меня подкупило то, как вы ставите на место этого проходимца. Я еще никогда не видела, чтобы кто-то так крепко засел в его сердце, помимо известного мне столь ограниченного круга людей. Могу заверить вас, что если Сайрус дорожит кем-то, то это искренне и навсегда. Его преданности позавидует любое живое существо из обитающих на земле.

Синтия отстранилась от Беверли и посмотрела на Сайруса. Ее глаза наполнились слезами, а сердце, вероятно горечью. Она приложила руку к сердцу и слегка поджала губы.

Спустя несколько секунд, после того, как принцесса покинула комнату, дверь снова приоткрылась и вошла все та же хорошенькая девушка, в руках которой были туфли Беверли.

— Благодарю, Фиби. — Сухо сказал Сайрус, вороша кочергой остатки дров в камине.

— Позвольте, мисс. — Девушка присела у ног Беверли и помогла приподнять подол платья.

— Как она? — Мистер Баркли слегка повернул голову к горничной принцессы Синтии.

Беверли показалось, что служанка хотела сказать что-то колкое, но потом, бросив взгляд на мужчину, передумала. Ее черные густые бровки слегка нахмурились, а серьезные и умные глаза наполнились теплом.

— Видит кошмары и с каждым днем все больше угасает.

— Не позволяй ей терять надежду.

— Ваше горе равноценно, поэтому я не стану говорить с вами в привычной манере. — Сказала девушка. — Вы уже сделали очень много, но вам придется сделать еще больше и как можно скорее.

— Знаю, Фиби, знаю.

— Ваша ноша тяжела, но кроме вас ее никто не осилит. — Фиби говорила с Сайрусом, но при этом машинально помогала Беверли привести себя в порядок, расправляя оборки платья и отчищая, появившиеся кое — где пятнышки. Привычными невесомыми движениями она поправила прическу девушки и видимо осталась довольна результатом. — Только Богу известно, какие вы терпите лишения, но он возблагодарит вас.

Фиби присела в реверансе и вышла из комнаты, погружая ее в тягостное молчание. Беверли чувствовала себя растерянной и ощущала необходимость в тишине и спокойствии для того, чтобы осмыслить все, что здесь произошло.

— Должно быть, вы сбиты с толку, моя маленькая леди. — Сказал Сайрус, глядя на огонь.

— Вы правы, у меня масса вопросов, но сейчас я не готова их задать, а вы не готовы ответить. — Мистер Баркли оставил кочергу в покое и подошел к ней. — Я должна вернуться в зал, пока моя матушка снова не застала нас.

— Мне жаль, что…

— Не стоит, мистер Баркли. — Девушка сделала шаг назад, чтобы в очередной раз не попасть в плен его обжигающих синих глаз. — Как мне поступить со шкатулкой?

Беверли только сейчас вспомнила, что после того, как Сайрус опустил дощечку в ее сумку, она убрала сокола в карман платья.

— Вы не могли бы принести ее в лавку? Сейчас близость артефактов может быть опасной, и я едва сдерживаю силу подставки.

— Иными словами, нам не стоит приближаться друг к другу. — Беверли все же посмотрела в его глаза.

— Только пока с нами части артефакта. — Уточнил Сайрус.

— Это к лучшему. — Пробормотала она, скорее для себя, чем для него, но он услышал.

Еще мгновение она позволила себе побыть рядом, а потом сделал еще несколько шагов назад.

— Мисс Монгроув. — Кивнул он.

— Мистер Баркли.

Заставить себя покинуть комнату, оказалось нелегко, но правила приличия боле не позволяли ей находиться там. Беверли вошла в бальный зал, и звуки оркестра показались ей настолько громкими, словно до этой минуты она была где-то очень далеко, в другом мире, в другой жизни. Люди все так же веселились, танцевали, пили вино и смеялись, а в душе у нее бушевала гроза.

Как может этот мир оставаться прежним, когда ее душа горит таким всепоглощающим огнем? Там в комнате остался мужчина, который всецело завладел ее сердцем, ее мыслями, стал ее душой, стал ее жизнью. Находиться рядом с ним, оказалось настолько же опасно и губительно, насколько прекрасно и волнительно. Он помог ей раскрыть тайны собственного сердца и качества, о которых она даже не подозревала. Осознание собственного поражения перед ним обрушилось на нее всем своим страшным грузом, приводя в трепет и восторг, и в то же время, уничтожая ее бедное раздавленное сердце.