Заклятие древних маори. Последний занавес

– Это пришло в голову Седрику и девочкам, – продолжал Томас. – После того как Соня уехала в двуколке, они все говорили и говорили. Никто не хотел говорить прямо, что именно Соня, быть может, подсыпала крысиной отравы в подогретый напиток. Милли заметила лишь, что с недавних пор Соня здорово научилась его готовить. Папа утверждал, что он получается у нее лучше, чем у слуг и даже у самой Милли. Она приносила ему питье на ночь и оставляла на ночном столике. Седрик припомнил, что видел Соню с термосом в руках. В тот самый вечер он столкнулся с ней в коридоре, направляясь к себе в комнату.

– Именно тогда, – продолжал Томас, – кто-то, не помню уж, кто именно, сказал, что стоило бы обыскать Сонину комнату. Дженетта, Фенелла и Пол никакого энтузиазма не выказали, но Десси, Седрик и Полин ухватились за эту мысль. Я еще раньше пообещал Кэролайн Эйбл дать почитать одну книгу и с немалым облегчением удалился. Кэролайн Эйбл преподает трудным детям, в том числе Пэнти, и ее очень беспокоит то, что у Пэнти слишком медленно растут волосы. Так что вернулся я на нашу сторону дома не ранее чем через час. Меня ждал, развалившись в кресле, Седрик. Теперь он у нас глава семьи, так что не стоит мне, пожалуй, слишком резко о нем отзываться. Выглядел он чрезвычайно таинственно и говорил шепотом. «Тихо, – прошелестел он. – Пошли наверх». Больше он не сказал ни слова. Мне все это, честно говоря, надоело, но тем не менее я последовал за ним.

– В комнату мисс Орринкурт? – уточнил Аллейн.

Глаза Томаса вновь заблестели.

– Именно. А вы как догадались? Там оказались Полин, Милли и Десси. Должен сказать вам, – осторожно продолжал Томас, – что в Анкретоне у Сони нечто вроде апартаментов, рядом с папиными, – для удобства. Названий у них нет, потому что папа уже исчерпал имена всех знаменитых актрис. Так что он просто велел приколотить к дверям дощечку с именем «Орринкурт», что по-настоящему всех обозлило, ибо Соня, кто бы там ни пытался возражать, актриса очень посредственная. Честно говоря, вообще не актриса. Полное, можно сказать, ничтожество.

– Итак, вы застали своих сестер и миссис Генри Анкред в этих апартаментах?

– Да, должен сказать, что апартаменты расположены в башне. Вроде той, где жила ваша жена, только выше, потому что архитектор, построивший Анкретон, был склонен к эксцентрике. Там, наверху, у Сони была спальня, ванная и, этажом ниже, будуар. Спальня особенно оригинальная, с низкой дверью и ступенями, ведущими на чердак, где находится нечто вроде кладовки. Ну вот, порылись-порылись они в этой кладовке, и в одном из Сониных саквояжей Десси нашла крысиную отраву. На ярлыке так и написано. Каково?!

– Ну и дальше что?

– Да ничего хорошего! – сердито бросил Томас. – Они заставили меня взять ее. Держи, говорят, у себя, будет вещественным доказательством, если понадобится. Седрик с особенным тщанием подошел к делу. Начитался, понимаешь, детективов, даже взял у меня носовой платок и завернул в него банку. В общем, если хотите взглянуть, она у меня здесь, в Лондоне.

– Думаю, она нам понадобится. – Аллейн бросил взгляд на Фокса. Тот пробурчал нечто обозначающее согласие. – Если вам это удобно, мистер Анкред, Фокс или я заскочили бы к вам и взяли эту штуковину.

– Надеюсь, я найду ее, – мрачно вымолвил Томас.

– Найдете?

– Да видите ли, всегда не на то место вещи кладешь. Только на днях…

Томас в очередной раз впал в задумчивость, и Аллейн никак не мог придумать способ ее нарушить.

– Знаете, – громко заговорил Томас, – мне только что пришло в голову: когда мы все оказались у нее в комнате, я выглянул в окно. Шел дождь. И внизу, где-то вдалеке, словно из Ноева ковчега выплыла, тащилась по дороге двуколка, и Соня, в своем меховом пальто, помахивала, как это свойственно только ей, вожжами. Подумать только, если верить Полин и Десси, Седрику и Милли, это ехала убийца папа.

– Но вы-то не верите? – сказал Аллейн и отложил в сторону все восемь анонимок. Фокс встал. Теперь он смотрел на посетителя сверху вниз, словно это был большой нераспечатанный пакет, который кто-то по рассеянности оставил в комнате.

– Я? – переспросил Томас, широко открывая глаза. – Не знаю. Да и откуда мне знать? Но вы и представить себе не можете, как от всего этого не по себе.

IV

Комната Томаса представляла собой нечто среднее между мусорной корзиной и мастерской. Сразу бросался в глаза большой круглый стол, полностью заваленный кипами бумаги, рисунками, фотографиями, эскизами сценических декораций и костюмов, а также книгами. У окна стоял еще один стол, письменный, которым, судя по всему, не пользовались. Стены были увешаны портретами известных актеров, больше всего было портретов сэра Генри.