Заклятие древних маори. Последний занавес

Гаунт достал портсигар, раскрыл и предложил Уэбли. Тот покачал головой, сказав, что не курит. Поднося хозяину спичку, Дайкон обратил внимание, что руки Гаунта дрожат. Актер удостоверился, что полицейский тоже это заметил, и произнес что-то едва слышным шепотом, больше напоминающим шелест листвы.

«Господи, лучше бы мне сквозь землю провалиться», – подумал Дайкон, готовый сгореть от стыда.

– Вы не ответили, – прогудел Уэбли и повторил свой вопрос.

Гаунт признался, что, насколько помнит, вроде бы и впрямь видел спину Квестинга, выходя из клуба. Но точно не уверен. Уэбли настаивал, а Гаунт заметно занервничал. Наконец, придвинув стул поближе к полицейскому, он устало произнес:

– Послушайте, я рассказал вам про этого беднягу все, что знал. Теперь я хочу, чтобы вы кое-что уяснили. Дело в том, что я актер, причем весьма знаменитый. Любые новости, связанные со мной, немедленно попадают на первые полосы газет, которые рады поднять шумиху по любому поводу. Белл, мой секретарь, объяснит вам, что мне приходится соблюдать крайнюю осторожность в своих словах и поступках. Надеюсь, вы понимаете, что даже пара строчек обо мне в колонке сплетен может вызвать крупный скандал. Про Квестинга мне известно не многое, но я наслышан, что он пользовался не самой лучшей репутацией. Ведь все это может выплыть наружу, верно? Достаточно одного намека. «Загадочная смерть после выступления Джеффри Гаунта в новозеландском захолустье». Наверняка эти писаки тиснут нечто подобное.

– В нашей стране это не принято, мистер Гаунт.

– Господи, друг мой, да кто же говорит про вашу страну! По мне, так ее и вовсе нет на свете. Я имею в виду Нью-Йорк! – с придыханием произнес актер.

– А-а-а… – равнодушно протянул Уэбли.

– Послушайте, – продолжил Гаунт, – я понимаю: вы выполняете свой долг. Если у вас есть еще вопросы, пожалуйста – спрашивайте. Прямо сейчас. Но только не тяните – я не хочу здесь долго торчать. Я бы пригласил вас к себе и угостил стаканчиком, но…

Дайкон с замиранием сердца увидел, как рука Гаунта юркнула во внутренний карман. Зайдя за спину Уэбли, секретарь яростно замотал головой, но было уже поздно – Гаунт вынул бумажник. Уэбли вскочил.

– Послушайте, мистер Гаунт, – заговорил он тем же ровным и бесстрастным тоном, – мне кажется, вы забываетесь. Если вы и впрямь дорожите своей репутацией, как только что рассказывали, то сейчас очень ею рискуете. Спрячьте свой бумажник, сэр. Мы отпустим вас в кратчайшее время, но до прояснения всех обстоятельств этой темной истории никто Ваи-Ата-Тапу не покинет. Никто.

Гаунт резко отдернул голову – Дайкон, который хорошо знал этот его жест, называл его позой атакующей кобры.

– Мне кажется, вы совершаете ошибку, сержант, – произнес он с деланым безразличием. – Однако спорить я не стану. Только позвоню сэру Стивену Джонсону и посоветуюсь, как быть дальше. Он ведь мой друг. Он, кажется, ваш министр юстиции, верховный судья или что-то в этом роде.

– Пожалуйста, мистер Гаунт, – спокойно ответил Уэбли. – Возможно, его честь отдаст какие-то распоряжения. Пока же должен просить вас оставаться здесь.

– Черт бы вас побрал! – завопил Гаунт. – Если вы еще раз произнесете эту фразу, я просто на стенку полезу! Как вы смеете так со мной обращаться! Да, человек стал жертвой несчастного случая. Вы же ведете себя так, словно его убили!

– Но, – произнес голос с порога, – ведь это так и есть!

В проеме двери стоял мистер Септимус Фолс.

V

– Ради Бога, извините, – поспешил расшаркаться мистер Фолс. – Я стучал, но вы не слышали. Я пришел, чтобы позвать сержанта Уэбли к телефону.

– Благодарю вас, сэр, – сказал сержант и вышел.

– Позвольте зайти? – спросил мистер Фолс и, не дожидаясь ответа, вошел. – Я хочу воспользоваться отсутствием этого бравого блюстителя правопорядка, чтобы обсудить с вами создавшееся положение.

– Что вы там ляпнули про Квестинга? – вскинулся Гаунт. – Объяснитесь!

– Вы хотите знать, почему я считаю, что его убили? О, это совершенно очевидно. Позвольте перечислить вам доводы. Во-первых, полиция никогда не ведет себя так, если речь идет об обыкновенном несчастном случае. Во-вторых, обстоятельства смерти мистера Квестинга выглядят чересчур уж загадочными. Взять хотя бы обвалившуюся тропу. Вы когда-нибудь ходили по ней? Так вот, сама она не провалилась бы, даже если бы вы на ней плясали. В-третьих, я разглядел при свете фонарика, что на обвалившемся комке запечатлен отпечаток подбитого гвоздями сапога или ботинка. Квестинг же пришел на концерт в вечернем костюме и лакированных туфлях. В-четвертых, посреди обвалившейся земли валялся белый флажок, а на краю обвала осталась бороздка, в которой он, по всей видимости, был укреплен. Я убежден, что Уэбли и его спутники все это уже обнаружили. Вот почему они держатся так уверенно. Мне, кстати, тоже запретили покидать курорт. Крайне прискорбно.

– Я совершенно не понимаю, – выпалил Гаунт, – почему из всего перечисленного вами нагромождения нелепостей следует, что Квестинга убили?

– Неужели? А ведь Гамлет, заметив, что рапира наточена, сразу заподозрил нечистую игру.