Заклятие. Истории о магах

Мамочка отметила, какой рисунок кому принадлежит, и унесла всю кипу листков к себе. У воспитанников началось свободное время до и после ужина, вплоть до чашки дрожжей и отбоя. Из-под стеллажей выдвинули ящики с раздаточным материалом: пирамидками, кубиками, пазлами, нарисованными на кусках фанеры. Игрушки, сидящие на стеллажах, трогать не разрешалось, да и не больно хотелось. Там были такие буратины, медведюшки и заиньки, что оторопь возьмет.

Полина Мамочка так и не вызвала в свой кабинет, и он впустую маялся, не зная, что думать. Забыть Мамочка ничего не могла, и уж тем более Игамунда не упустит возможности нажаловаться. Значит, разборка случившегося отложена на неопределенное время. Полин сидел, перебирал фанерки с кусками нарисованных машинок и ждал неприятностей.

Нявка подошла к нему, улыбнулась беззубым ртом.

– Давай вместе собирать пазл.

– Нет! – рыкнул Полин, отодвигаясь.

А ведь прежде они, бывало, играли вдвоем. Но теперь, увидав, какова Нявка на самом деле, он не мог скрыть неприятия.

Нявка вздохнула и молча отошла.

Кое-как Полин избыл свободное время, безо всякой радости выпил дрожжи со сладким молоком и улегся в постель. На этот раз ему пришлось призвать на помощь все свое умение, чтобы не заснуть, а заметить, что станут делать чудовища, так хитро притворяющиеся детьми.

Главное, безостановочно ныла в душе мысль, что и он тоже чудовище – может быть, самое хитрое и жутковидное из всех.

Как жаль, что на себя самого нельзя посмотреть с верным прищуром!

От желтых зенок Махана Полин загородился одеялом и время от времени окидывал особым взглядом остальную часть спальни. Он не ждал, что чудища полезут из-под кроватей, они давно тут и ловко притворяются детьми. Он хотел видеть, как они проявят себя.

И он таки подкараулил, что ожидал. Проклятый синий свет не давал ничего толком рассмотреть, но все же Полин различил, как невнятная, но ничуть не похожая на человеческую тень бесшумно скользнула к одной из кроваток и склонилась над спящим.

Полин напряг все чувства, что у него были. Чудесное зрение подводило его, и тонкий слух не доносил ни малейшего шороха, а вот обоняние… В дневной жизни оно только мучило Полина. Вонял Будька, смердел Маханов горшок, из тети Капиной кухни доносились ароматы далеко не всегда аппетитные, но сейчас только нюх позволял понять, что происходит.

Тонко запахло кровью, чуть слышно застонал спящий Тюпа.

Полин повернулся, словно просыпаясь, сел на постели. Суставчатая тень метнулась в сторону и исчезла. Ошибиться невозможно: здесь только что была ласковая Нявка. Полин, неслышно ступая, подошел к Тюпе, приподнял его, заставил встать. Тюпа сонно переступал больными ногами. Он, кажется, так и не проснулся.

– Идем, идем, – шептал Полин.

– Что ты сказал? – рыкнул со своей койки не спящий Махан.

Полин не ответил. Если Махан не заревет во всю глотку, на него можно не обращать внимания. Махан слеподыр, даром что глаза светятся, но в темноте он с кровати не встанет.

Полин провел Тюпу через темную игровую и столовую. Толкнул дверь в коридор. Тетя Капа никогда не запирала ее, это Полин знал прекрасно. Здесь уже горела одинокая лампа, и было хорошо видно. Из владений тети Капы тянуло рыбным супом, который давали на обед. Дверь на кухню и железная дверь на улицу закрыты на ключ, можно и не проверять. А вход на лестницу, ведущую в подвал, вообще никогда не запирается, даже замка нет. Там в подвале вотчина дяди Саши, и скверный мальчишка Полин частенько бегал туда, несмотря на строгий запрет.

– Мы куда? – спросил наконец проснувшийся Тюпа.

– Увидишь.

В котельной было жарко, гудели горелки. В углу, прислоненная к стене, стояла знаменитая кочерга. Самого дяди Саши в помещении не оказалось, очевидно, он куда-то ненадолго вышел. Надолго оставлять котельную не дозволяет техника безопасности.

Полин подвел Тюпу к топчану, стоявшему в отдалении от котла, усадил. Тюпа хотя и проснулся, но двигался заторможенно, как сомнамбула. Если смотреть с прищуром, Тюпа оставался прежним мальчиком, но было видно, что он спит.

– Сейчас дядя Саша придет, – сказал Полин, – у него есть аптечка.

Тюпа не отреагировал, сидел, глядя перед собой.

Подозрительный шорох заставил Полина насторожиться. Быстро шагнув вперед, Полин распахнул дверь, через которую они вошли. За дверью оказался Будька. Согнувшись, он подглядывал в замочную скважину. Распахнутая дверь саданула ему по носу. Нос у подлинного Будьки был длиной с локоть, уши как два лопуха, а в остальном он оставался прежним мальчишкой, разве еще плюгавее, чем казалось.

Полин ухватил Будьку за нос, втащил в котельную.

– Я тебе говорил, чтобы не совал нос куда не следует. Кто придет сюда без спроса, тот останется без носа.

В инструментальном ящике Полин нашел молоток и большой ржавый гвоздь и в несколько ударов приколотил невиданный Будькин нос к дверному косяку.

Будька тихонько верещал, не смея кричать.

– За что ты его так? – спросил Тюпа.

– Чтобы не вынюхивал чего не надо. Я ему давно обещал. Сейчас еще уши приколочу, чтобы не подслушивал.

– Не надо, – сказал Тюпа. – Ему же больно.