Заклятые враги (СИ)

Эльм тоже сел, натянул рубаху, а теперь пристально смотрел на неё, будто бы пытался разгадать мысли, и Эрле почему-то показалось, что думает он о том же. Убить в первый раз всегда страшно, но ещё и в таких условиях… Ей хотелось бы броситься отцу на шею, разрыдаться, да и точка.

А чем всё на самом деле закончилось? Тем, что она не смогла даже отыскать помощь в своих родных, да и оказалась тут, по сути, из-за матери.

Если б она была в замке, Эльм никогда не смог бы её оттуда утащить. Или если пыталась бы освободиться, сбежать от него — может быть, она бы никогда в жизни не столкнулась с тем кошмаром, что случился вчера. Но ведь она бежала от матери, старалась оказаться как можно дальше.

Конечно же, всё закончилось убийством. И даже выбора у неё не осталось, это привело к и без того отвратительным последствиям.

Хотелось свалиться и сломать себе шею.

— Если ты думаешь, что с такими, как те разбойники, можно договориться мирно, то ты очень ошибаешься, — холодно промолвил мужчина, словно убийство для него было привычным делом. — Мне тоже не особо понравилось… — он зябко повёл плечами, словно о чём-то вспомнил. — Но лучше замарать руки их кровью, чем видеть твою.

— Ты ж меня ненавидишь, какая тебе разница, — Эрла уткнулась носом в собственные колени, поджала ноги к груди, пытаясь хоть как-то защититься от его пристального взгляда. — Оставил бы… Им…

— Ну, оставил бы, а дальше что? — он хрипловато рассмеялся. — Расправились бы с тобой, догнали, вспомнили бы, что меня тоже продать можно. Нет, лучше убивать врагов, чем смотреть, как гибнут союзники.

— Ты воевал?

Вопрос показался логичным. Папа всегда говорил, что война убивает в человеке чувство жалости.

Потому что там места для неё нет.

— Когда твоя мать завоёвывала Ламаду, мне было лет… пятнадцать? Все воевали, и я попёрся, — он шумно выдохнул воздух. — Поймали уже после сражения, но там… Ты видела, как воюет Элвьента?

Эрла отрицательно покачала головой.

— Армия продуманно выманивает соперника на, казалось бы, такую местность, где им самим будет неудобно, а после нападает. Они малой кровью, но всё же с потерями, занимают вражеский форт, и нельзя сказать, что кто-то особенно сопротивляется. В конце концов, Элвьента богата, и твой отец никогда не заставляет людей платить подати больше, чем его собственный народ. Словно волна — рванулась и схлынула тут же. А Эррока? Методы своей матери ты знаешь?

— Мама говорила, что Ламада добровольно… — Эрла запнулась. — Нет, мне тогда было всего десять. Я ничего не знаю.

Он благодарно поднял на неё взор и кивнул, словно подтверждая собственное предположение.

— Эррока подходит, как тот шакал. Они не бьются, они затихают в кустах, проклятые ведьмы, потом плетут заклинание и пускают стаю своей маленькой армии — тех, кого не жалко. И мы тоже клюнули, бросились вперёд, перетоптали почти всю армию противника… А потом они вышли. Ведьмы. Знаешь, сколько их было? Всего пара десятков, а мы даже пошевелиться не могли.

Эльм запрокинул голову назад, упираясь в каменистую поверхность, и под пальцами заиграли мелкие камешки, будто бы пытаясь сбежать как можно дальше, словно в этом ещё оставался какой-то смысл.

Она шумно вздохнула. Всё превратилось в глупый фарс. Не надо было спрашивать.

— Меня отец выдернул из сражения за пять минут до… Всего. Мне кажется, я тогда даже подстрелил кого-то. А потом, когда мы ушли — он приказал вообще забрать всех, кто младше двадцати, и вовремя… Знаешь, что сделали ваши ведьмы?

Эрла молчала. Она догадывалась — мать считала это поводом для гордости, а не ненависти, потому никогда не скрывала.

— Они сомкнули паутину. И все, кто там был — ваши, наши, — они умерли от проклятия. В корчах, в мучениях. Она вот так разом уничтожила весь генофонд Ламады. Просто так. И что было бы, если б мы не покинули город, не вышли с армией, ты знаешь?

— Вы бы победили? — наивно предположила Эрла.

— Твоя мать приказала бы замкнуть круг вокруг города. И тогда погибли бы все, — Эльм зажмурился, и Эрле показалось, что он её сейчас убьёт — когда поймёт, чья она дочь. — И ей абсолютно наплевать на то, что там были старики, женщины, дети. Дарнаэл бьётся хотя бы с благородством. Но для вас, ведьм, все средства хороши. И только когда не надо, твой дар отключился!

Камень ударился в метре над её головой о скалу, а после отлетел в сторону. Эльм проследил за его траекторией и вновь зажмурился.

— А ты говоришь — как мы могли убивать благородных разбойников, — грустно подытожил он. — Действительно, как так можно? Ведьма…

Высшая и Воин.

Эрла вновь вспомнила те проклятые слова. Мама говорила, что так должно быть. Что с Шэйрана никогда не получится маг. Ведь он мужчина. Мужчины не умеют колдовать, иногда они способны разве что правильно вести войну — вот отец тому подтверждение.

А если мама ошиблась? Запуталась в своих стереотипах и ошиблась, сказала то, что не является правдой? Почему-то Эрле захотелось, чтобы это было так. Чтобы она освободилась от клейма ведьмы и могла жить, как захочет. Жить в своё удовольствие, а не постоянно мучиться от жутких ударов в спину.