Заклинательница бурь

— Софи, — ноги на удивление держали твердо, а вот спину словно рвали на части раскаленные железные крюки, раздирая кожу, впиваясь вплоть. Вдохнуть нормально получилось попытки с третьей. Вдохнуть и задвинуть подальше досадную помеху. — Что ты делаешь?

Я старался понять, что происходит, не спешил делать новых попыток приблизиться. Не давало покоя незавершенное плетение в тонких руках.

Нити магии тянулись куда-то вверх, и по ним, как по венам кровь, бежала энергия.

Чистая, невероятно мощная энергия.

Свет.

Вот только не солнца, луны, которой сейчас не было видно. И ведьма… Я не был уверен, что она слышит меня, что понимает.

Я еще раз огляделся, прислушался, перестроил зрение и принялся считать. Белрук — один, Лиам — два, Рьорк — три, Аргон — четыре…

…Асман — двадцать два.

Двадцать два, а должно быть тридцать четыре, так где же остальные?

Не знаю, сколько прошло времени, пока я считал, но ведьма на мой вопрос так и не ответила, плетение в ее руках продолжало набирать силу. Я тряхнул головой, сбрасывая магическое оцепенение и возвращая глазам ясность, и заметил, как Карисс — ветер восточного моря — оплел руки Заклинательницы и растворился в плетении. Бесшумно и беззвучно.

— Софи, отвечай! Именем своим приказываю!

Мне очень не нравилось то, что я перед собой видел. Слишком похоже было на…

— Я хочу вернуться, — губы ведьмы изогнулись в намеке на улыбку.

Прекрасно.

— Милая, — шаги приходилось делать очень осторожно и очень медленно, — вернуться откуда?

— Из-за грани.

Твою гребаную мать! Вот и не верь после этого сказкам и легендам.

Когда-то давно, до восьмисотлетней войны, Арманар — ветер разрушений и смерти — был призван в Мирот из-за грани первой Заклинательницей бурь, чтобы положить конец войне между не просто магами или государствами, но между стихиями — огнем и землей. Но его сила была слишком велика, и ведьме не удалось удержать ветер. Он вырвался и уничтожил почти пол Мирота, прежде чем его удалось остановить. Вот только остановить… это, пожалуй, не то слово.

Загнать назад — более верное определение. По легенде, какая-то часть его все равно осталась в этом мире, и она ищет себе хозяина, чтобы с помощью него вернуться и закончить начатое. Все по той же легенде каждые семьсот тысяч лет Арманар вырывается из-за грани, собирает свою кровавую дань и возвращается назад. Так начинается перерождение мира.

Да только по всем показателям рановато еще до перерождения-то.

Епифания говорила, что слышит иногда его зов, но он слишком слаб, да и любая ведьма ветра с рождения знает, как защититься от Арманара. Память предков и крови. Почти инстинкт.

Что такого могло произойти, что Софи сняла все барьеры и подпустила к себе Арманар? Или это не Софи?

— Как тебя зовут? — рыкнул я, все еще подбираясь ближе, надеясь, что, как и в случае с другими ветрами, мое прикосновение сможет изгнать стихию из ведьмы.

— Арманар!

— Тебе еще рано возвращаться в Мирот, — еще немного.

— Не тебе решать, грун!

— Мне. Я повелитель этих земель. Колыбель ветров — на моей территории, и я ее правитель. И если говорю, что рано, значит, рано. Пошел прочь!

— Нет, — новый мощный порыв ветра, но Зима помогла удержаться на месте, в один вдох сковав ноги льдом.

— Да, отдавай мне ведьму и убирайся прочь!

— Нет!

Еще полшага, и я смогу коснуться Софи.

— Да! Я, Александр Гротери, владыка Северных земель и повелитель северных угодий, именем своим…

— Нет! — пророкотал ветер. Заклинательница протянула вперед руку, скрючив пальцы, и на горле сжалась невидимая удавка, меня оторвало от земли, и я завис напротив ведьмы.

Вляпался ты, дружок. Как выбираться будем?

Хороший вопрос, ответ на который я пока не знал. А это что за…

За спиной Софи, в нитях силы, висел в воздухе небольшой, размером со сжатый кулак прозрачный шар. Внутри мягко и робко плясал единственный язычок пламени.

«Душа, — шепнула Зима мне на ухо. — Другая».

Другая душа?

Все по той же дурацкой легенде, чтобы полностью воплотиться в этом мире, Арманар должен был исполнить желание ведьмы, что ответила на его зов.

Думай, Гротери, думай!

Но болтаться над землей, теряя последние глотки воздуха, и думать получалось хреново. Мудак-ветер явно наслаждался, медленно сжимая стальные пальцы на моем горле.

Невозможность ударить в ответ и обрушить силу собственной стихии на урода бесила неимоверно.

— Иди на хер, — прошипел я, спуская с пальцев ледяные иглы.

Два вдоха, и шар за спиной Софи разлетается на тысячу осколков, рвутся нити силы, связывающие ведьму и временное пристанище для чужой сущности.

И снова меня прикладывает о стену, и громкий, отчаянный, яростный крик Заклинательницы и Арманара разбивает вдребезги еще луч назад казавшийся несокрушимым обелиск.

Гаснет и осыпается вниз пеплом огонек чужой души.

У меня есть передышка. Небольшая, всего несколько вдохов, пока засранец не придет в себя.

Если выживу, Софи до конца своих дней со мной не рассчитается.

Спину жжет огнем, кислотой, колет иголками и рвет на части, а нрифтовые стержни выскальзывают из пальцев.