Заколдованная усадьба

- Ничего страшного,- насмешливо успокаивал ее Катилина,- пан Махлевич немного перепачкался, но сейчас отмоется.

Тут уж мандатарий не мог больше выдержать.

- Хватит! - загремел он.- Я этого не потерплю! Не желаю я служить у помещика, который набрал себе бог знает каких него…

И не кончил, ибо лицо Катилины приняло такое грозное выражение, что и настоящему смельчаку стало бы не по себе.

Хохелька обеспечил себе безопасную позицию у двери, а судейша, дрожа, отскочила в сторону и, бросая на мужа умоляющие взгляды, восклицала:

- Боиифас! Бонифас!

Бонифас, однако, пришел в еще больший раж и уже собрался было продолжить прерванную тираду, но тут Катилина спокойно подошел к нему и, зорко глянув в глаза, отчеканил:

- Послушай-ка, милостивый пан, как ты думаешь, если я от имени помещика кликну мужиков - удастся тебе спасти свою шкуру от пятидесяти палок?

Мандатарий похолодел.

Он слишком хорошо знал, что за время своего долголетнего правления насмерть восстановил против себя крестьян и что на первый же клич Катилины сбегутся все шестнадцать громад. Глубокое внутреннее чувство подсказывало ему, что дерзкий дебошир не слишком заботится о законных средствах и готов, не колеблясь, исполнить обещание.

- Как это? Что вы говорите?..- проговорил он упавшим голосом.

- Говорю, что если вы, милостивый пан, не будете покорно слушаться моих приказаний, я вызову войта и крестьян и такую устрою вам баню, какой свет не видывал.

И, как бы для вящего подтверждения своих слов, Катилина отворил дверь в сени и крикнул громовым голосом:

- Эй, полицейский!

Полицейского не было, но вбежал номинальный сторож канцелярии, в действительности же даровой слуга судейши, ежедневно поставляемый от каждой громады по очереди.

Катилина быстро подошел к нему и, схватив за ухо, повернул к двери.

- Беги что есть духу к войту и скажи ему, пусть приходит немедленно с десятью дюжими парубками! Ну, марш, живо! - и подтолкнул его к двери.

Парень вылетел как сумасшедший, только спина его мелькнула за окнами.

Мандатарий стоял словно громом пораженный, Жахлевич побледнел под засыхающими чернилами как полотно, а судейша близка была к обмороку.

Катилина спокойно огляделся вокруг.

- Я должен поговорить с паном Махлевичем и хотел бы остаться с ним наедине. А потому просил бы вас… - добавил он, указывая на дверь.

- Пойдем, Бонифас! - воскликнула судейша и дернула за руку оцепеневшего муженька.

А Хохелька - того уже и след простыл.

Катилина повернулся к Жахлевичу, который украдкой также хотел выскользнуть из комнаты.

- Позвольте,- сказал Катилина, заступая ему дорогу.- Нам нужно поговорить!

- Но я с вами незнаком! - почти в отчаянии воскликнул Жахлевич.

- Не беда, сейчас познакомимся.

- Чего вы от меня хотите?

- Небольшого разъяснения.

- Разъяснения? - «Только разъяснения»... - подумал жалкий трус, и у него отлегло от сердца.

- Садитесь,- сказал Катилина и, проворно сам усевшись на тиковом диванчике, заставил свою жертву занять место рядом с собой.

- Теперь,- спокойно сказал он,- поговорим серьезно.

Жахлевич почувствовал, что ему снова стало трудно дышать.

Катилина многозначительно продолжал:

- Я ведь знаю обо всем, пан Махлевич, обо всем.

Худой, кривобокий человечек задрожал.

Катилина буравил его глазами.

- Вы великий подлец, Махлевич!

- Милостивый пан! - крикнул кривобокий человечек и вскочил с дивана, бросив взгляд на дверь.

- Вы великий подлец,- повторил Катилина с ударением и, положив ему на плечо свою сильную, большую руку, заставил снрва сесть.

- Что вам от меня нужно? - пробормотал Жахлевич, полумертвый от бешенства и подлой трусости.

Катилина язвительно рассмеялся.

- Не бойся,- сказал он,- я не буду терзать твою совесть; отвечай за свои подлости перед самим собой и перед судом. Мне до этого дела нет.

- Нет до этого дела? - машинально прошептал трус, словно успокаивая себя этим заверением.

- Я только хочу обезопасить себя от твоих козней.

Жахлевич широко раскрыл глаза и уставился на своего мучителя, как преступник на судью.

Катилина продолжал, подчеркивая каждое слово:

- Я уже сказал, что знаю обо всем, обо всем…

Жахлевич подавил тяжкий вздох.

- И теперь, когда вы у меня в руках…

- В руках! - повторил Жахлевич, стуча от страха зубами; у него потемнело в глазах.

Катилина не обратил на это никакого внимания.

- Я попросту хочу воспользоваться случаем,- продолжал он,- и поставить вам, коротко говоря, два условия на выбор.

- Усл… условия!

- Собственно, два предложения.

Жахлевич что-то пролепетал.

- Выбрать очень легко. Либо соглашайся на пятьдесят палочных ударов, которые я велю здесь моментально отсчитать тебе, чтобы навсегда отбить охоту…

Жахлевич был близок к обмороку.

- Или же… - медленно проговорил Катилина.

- И… или?

- Соблаговолите написать мне письмо.

- Вам, письмо! - воскликнул Жахлевич, словно не веря своим ушам.

- Да, письмо, и ничего больше.

- А когда? - поспешно спросил Жахлевич.

- Немедленно.

- Но что должно быть в этом письме?