Заколдованная усадьба

- Это ты узнаешь безо всякого сомнения,- горячо замерил Юлиуша Катилина. - Разве тебе неизвестно, что никакие силы меня не остановят, если я за что-нибудь возьмусь. До всего дойду. Однако послушай,- добавил он с некоторым колебанием, оглядывая себя со всех сторон.

- Я хотел бы с помощью твоего богатого, надеюсь, гардероба стать похожим на человека. Ты, правда, выше, зато я коренастее… Ну, как-нибудь обойдется.

Юлиуш улыбнулся и позвонил. Вошел лакей, которому час назад гость таким оригинальным способом заявил о своем прибытии.

- Дай этому господину все, что он пожелает, из моего гардероба и устрой его в зеленой комнате…

- Нет, нет, если уж я поселяюсь у тебя, то предпочел бы флигель, для этого есть у меня свои причины. Люблю, знаешь ли, соседей разных полов! Итак, до свидания, милый Гракх, а ты, - сказал Катилина, направляясь к выходу и по пути хватая лакея за ухо,- проводи меня.

Гракх прилег на кушетку и глубоко задумался.

VIII

ГРАФ ЗЫГМУНТ ЖВИРСКИЙ

Граф Зыгмунт Жвирский, младший единокровный брат покойного старосты Миколая, жил, как мы знаем, в трех милях от Опарок, в Оркизове.

Оркизовский дворец, одноэтажный, с большим восьмиколонным порталом, считался одним из самых красивых и великолепных дворцов во всей Самборщине. Построенный одновременно с заброшенной жвировской усадьбой, он претерпел за это время столько изменений и преобразований, столько раз украшался и перестраивался, что окончательно утратил свой первоначальный старосветский облик и вобрал в себя все черты нового времени, приспособился ко всем требованиям нового вкуса и новейших представлений об элегантности.

Также и его господин и владелец шагал в ногу со временем, являя собой выдающийся образец нового магната, в котором обыкновенно кроме имени стерты все особенности национального характера и на первый план выступает лишь характер всеобщий, космополитический.

Граф Зыгмунт Жвирский, «истинный пан», как о нем говорили в высших кругах, «grand seigneur entous cas», как называли его равные по положению, если бы вздумалось ему изменить свое имя, мог бы с легкостью сойти за немецкого графа, французского маркиза или английского лорда по такому же праву, по какому он был галицийским графом и поляком.

Владелец двенадцати деревень и хуторов, потомок одного из древнейших в Галиции семейств, породнившегося с самыми знатными домами, окруженный всеобщим уважением и почтением, он считался истинным представителем аристократии в самом благородном значении этого слова. Ни малейшего пятнышка не могло бы пристать к его имени, даже тень вульгарности не смела омрачить блеск его герба и достоинство положения.

Легко догадаться, что граф был человеком высокомерным. В его глазах ты прежде всего должен был быть графом, чтобы приблизиться к нему, но и этого было мало, чтобы общаться с ним на равных. Каждым своим шагом, поступком, каждым словом и движением владелец Оркизова умел дать понять, что человек, имей он бог знает сколько заслуг, от этого еще не делается графом, так же как не всякий граф носит фамилию Жвирский.

Если подобного рода самомнение можно считать недостатком, то трудно не согласиться с тем, что граф обладал им в полной мере, но зато только им одним. Исключая чрезмерную гордость собственным именем, которое он почитал так, как в древности почитали богов, самый злой язык не мог найти себе пищи ни в частной, ни в общественной жизни графа. Милостивый и мягкий в обращении со своими подданными, снисходительный к своим служащим, искренне преданный родине, далекий от всех антипатриотических сфер и влияний, ревностно соблюдающий все правила чести, он всячески заслуживал того всеобщего уважения, которым был окружен.

Но лучше, если читатель сам познакомится с ним поближе.

Граф как раз сидит в своей канцелярии и занят делами по своему имению.

Его лицо и фигура действительно имеют в себе нечто благородное, нечто на редкость аристократическое. Надменность высокого чела смягчена общим выражением достоинства, красивые, правильные черты исполнены обаяния. Высокий рост, импозантная осанка, непринужденность движений - во всем чувствуется истинно аристократическое благородство, которое чаще всего дано от рождения, хотя иногда свойственно и самым обыкновенным людям. Графу всего сорок один год, однако выглядит он значительно старше, отчасти по причине длинных бакенбард, которые он запустил на английский манер.

Граф не один, в его обществе находится какой-то низенький, кривобокий человечек, физиономия которого производит не самое приятное впечатление. Глубоко посаженные, бегающие глазки, от природы, может быть, и не косые, но с косым взглядом, необыкновенно острый нос, тонкие поджатые губы, растянутые в угодливой улыбке, старательно приглаженные на висках волосы придают ему льстивое, фальшивое, словом, довольно гнусное выражение.