Заколдованная усадьба

Граф жил на широкую ногу, и ему давно перестало хватать доходов с его именин, которые, естественно, сначала проходили через липкие и хищные руки его экономов и неоценимого главного управляющего. Отчасти высокомерие, а главным образом врожденная непрактичность и недостаток энергии, которыми нередко страдают флегматики, не позволили графу самому управлять своим хозяйством, поэтому, слепо доверяясь Жахлевнчу, он все глубже погрязал в различных хлопотах и увязал в долгах, и все длиннее становился разноименный перечень кредиторов в выписках ипотечных книг.

Всякий раз, когда граф попадал в хлопотливое положение, доставалось Жахлевичу, но главный управляющий знал, что графу без него не обойтись, и ничего серьезного не опасался.

Так и теперь через несколько минут к графу вернулась его обычная флегма, и он преспокойно спросил:

- А ты уверен, что Бруннентиф даст?

- Ручаюсь.

За это почтенный Жахлевич мог ручаться головой, это он, собственно говоря, подсовывал графу свой собственный капитал, а еврей Бруннентиф служил только посредником.

Граф пожал плечами.

- Ну, что делать,- пробормотал он, помолчав.- Ступай к Бруннентифу…

- Считайте, ясновельможный пан, что я уже там... но у меня есть еще одно…

- Что такое?

- Будучи во Львове, я побывал, ясновельможный пан, и у Рабулевича, у того известного адвоката.

- По какому делу?

- Позволю себе напомнить, что три года назад, сразу после того, как пан Миколай умер и было оглашено его завещание я, по-честному, советовал ясновельможному пану опротестовать это завещание как явно несправедливое.

Граф нахмурил брови.

- Я тогда на это не согласился,- ответил он с неудовольствием,- во-первых, потому, что завещание было составлено правильно и процесс не сулил никакой надежды, а во-вторых, поссорившись с братом еще при его жизни, я не считал возможным требовать от него чего-нибудь после его смерти.

Жахлевич низко поклонился и улыбнулся сладко и льстиво.

- Если бы ясновельможный пан позволили дать ему один совет.

- Что ты хочешь сказать?

- Адвокат Рабулевич подсказал мне безошибочный способ отмены завещания покойного.

Граф поморщился и махнул рукой.

- Я не собираюсь вновь поднимать это дело.

Жахлевич опять низко поклонился.

- Вот именно, надо, по-честному, чтобы это дело поднял кто-то другой.

- Другой?

- Ясновельможный пан потерпел жестокий ущерб.

Граф надменно выпятил губу.

- Отцовское поместье, а именно Жвиров, семейное гнездо Жвирских, древняя резиденция воевод и каштелянов, перешло jure caduco в руки какого-то чужака, голодранца.

Жахлевич превосходно знал слабые стороны графа, и когда медленно выговаривал «семейное гнездо Жвирских», он хорошо видел, что граф дрогнул и нахмурил лоб.

- Согласно любому праву, человеческому и божьему, ясновельможный пан является истинным владельцем Жвирова и его окрестностей…

- Разумеется, у меня больше на то прав, чем у нынешнего владельца. Но когда-то я понапрасну поссорился с братом…

- Но ведь ясновельможный пан не брату наследует, а отцу.

- Как так отцу?

- Я думаю, что покойный пан Миколай распорядился не собственным имуществом, то есть хочу сказать - не таким, какое приобретается своим трудом, но наследством, полученным от отца, в таком случае он не имел права предназначить его кому-либо вне круга своей семьи так же, как ни один монарх не имеет права лишать свою семью наследственной короны.

Сравнение с монархом очень понравилось гордому графу.

- Мой дорогой Жахлевич,- ласково обратился он к фавориту.- Такие права, к сожалению, обязывают только монархов. От суда этим ничего не добьешься…

- Адвокат Рабулевич предлагает и другой безошибочный способ…

- Да ты сошел с ума, это слишком давнее дело.

- По закону вовсе не так.

- Невозможно, невозможно,- пробормотал граф сквозь зубы.

- Я знаю, что ясновельможный пан со своей стороны уже смирились, но, ясновельможный пан, у вас дети и, по-честному, они имеют святое право, нет, не на имущество дяди, но на наследство от деда.

Граф еще сильнее нахмурил брови и крепко потер лоб. А Жахлевич, продувная бестия, усмехнулся и щелкнул пальцами.

- Ясновельможный пан оставит своим детям знатное имя, но, по-честному, такое имя без соответствующего состояния скорее проклятие, нежели благо… К счастью, - подхватил он поспешно,- к панне Евгении и паничу Артуру этого отнести нельзя, но, что ни говори, они унаследуют намного меньше, чем наследовали до них все Жвирские по прямой линии.

По лицу графа было заметно, что в нем происходит внутренняя борьба.

- Итак, ты утверждаешь, что еще и сегодня можно справедливым судом признать завещание покойного Миколая недействительным?

- Я сам за это берусь, дело верное.

- А какое участие должен был бы принять в этом я?

- Да почти никакого, ясновельможный пан.

- Как? Мне не нужно даже выступать от своего имени?

- Отнюдь, ясновельможный пан, вы придете на готовое. С помощью пана Рабулевича я сам аннулирую завещание покойного.

- Но каким образом?

Вместо ответа Жахлевич хитро улыбнулся, подмигнул и вздернул брови.

- Кем вы всегда считали покойного брата?

- Сумасшедшим, полоумным! - воскликнул граф вгорячах.