Заколдованная усадьба

На ее свежих, изящных очертаний губах неизменно играла улыбка сердечного довольства, в котором она сама не давала себе отчета. Глядя на ее белое, нежное личико, казалось невозможным представить себе, будто на свете есть что-то, столь же белое, но из-под чуть приоткрывшихся губ сверкали два ряда маленьких зубок, которые смело могли поспорить белизной с лицом. Ее беленькая, пухленькая ручка повторяла материнскую, перестав расти, как видно, с пеленок, а ее примеру, должно быть соперничая с нею, последовала и ножка, стянутая крохотным атласным башмачком, который в эту минуту выглядывал из-под голубого муслинового платья.

Хотя Юлиуш получил хорошее воспитание, он еще не вполне освоился со светской жизнью и поэтому немного робел в первую минуту. Однако несколько любезных слов, с которыми обратилась к нему графиня, и веселая болтовня Евгении помогли ему справиться со смущением, он овладел собой и держался с безукоризненной непринужденностью.

Разговор долго вертелся вокруг обычных, повседневных тем.

- Ах, кстати,- неожиданно воскликнула Евгения,- вы помните, мама, что нам вчера рассказывала Солчанёва?

- Да, да, помню, что-то о Заколдованной усадьбе.

Юлиуш улыбнулся, довольный. Ему все время хотелось перевести разговор на этот предмет, чтобы поделиться своим недавним наблюдением. Евгения, словно нарочно пришла ему на помошь.

- Представьте себе,- живо заговорила она,- наша ключница Солчанёва рассказывала вчера новые небылицы о Заколдованной усадьбе.

- Должно быть, наступил сезон призраков, народ считает, они всегда являются в эту пору,- заметил Юлиуш.

Граф поморщился.

- Мое дитя, - сказал он строго, обращаясь к дочери,- почему эти нелепые басни суеверных людей так крепко засели у тебя в голове? Ты постоянно о них говоришь.

- Но, дорогой папа, меня это ужасно занимает! Во всех этих россказнях есть какое-то обаяние тайны, в этой покинутой, закрытой для всех усадьбе есть что-то романтическое… Невольно вспоминаются романы Вальтера Скотта.

- En effet, - прошептала графиня, у которой наряду со многими благородными достоинствами было два серьезных недостатка, а именно - ей слишком часто представлялось, что у нее мигрень, и, во-вторых,- она все еще не могла понять, как смешно и нелепо вплетать в родную речь французские слова и обороты.

Порча родного языка, неуважение к нему у народов, обладающих политической самостоятельностью,- разрешите мимоходом это заметить,- могут считаться недостатком смехотворным, просто глупостью; у нас же, где по некоторым обстоятельствам пульс национальной жизни бьется главным и единственно возможным образом в родном языке, этот недостаток означает нечто несравненно большее и тем самым вдвойне заслуживает порицания. Тот, кто пренебрегает в своей речи родным языком, заменяя его иностранным, добровольно отказывается от единственного сегодня оружия, с помощью которого мы утверждаем наше национальное единство. Щеголять нынче, когда каждая кухарка говорит по-французски, знанием этого языка, значит признаться в беспримерной тупости нашей и чванстве. К счастью, люди образованные, люди мыслящие давно избавились от этого недостатка, и день ото дня он становится исключительным достоянием той части галицийской «аристократии», которая образовалась из крещеных евреев, воров, экономов, бессовестных спекулянтов и тому подобного сброда.

А теперь, облегчив душу этой краткой (правда, уже далеко не новой, но, к сожалению, все еще необходимой) рацеей, я возвращаюсь к роману.

Графу, как всегда, были неприятны всякие разговоры о Заколдованной усадьбе. Они напоминали ему о тягостных отношениях с братом, о которых он не любил вспоминать.

- Оставь все это в покое, душенька, - сказал он с неудовольствием.- Ты знаешь, я не люблю эти сказки.

- Я считала, что вы в них просто не верите.

- Нет, очень не люблю,- повторил граф еще более настойчиво,- потому что они оскорбляют память моего покойного брата и твоего дяди.

Евгения вскинула голову, словно впервые услышала подобное заявление.

- Верно,- шепнула она.

- Но,- неожиданно вмешалась графиня,- мне все время кажется, что за этими вздорными сказками скрывается какая-то правда.

- Какая-то правда? - поспешно переспросила Евгения.

- Я полагаю,- продолжала графиня,- что в основе всякого рода ложных слухов лежат все-таки истинные какие-то события.

- Я тоже так думаю, графиня.

- И вы, monsieur?

- Единственно догадки, без всяких доказательств,- возразил граф все тем же недовольным тоном.

- Напротив, граф, я сам, пожалуй, мог бы как-то подтвердить эти догадки.

- Вы сами? - воскликнула Евгения с живейшим любопытством.

Юлиуш прикусил язык. Он не был подготовлен к такому обороту дела, ему казалось, что молоденькая графиня будет старательно избегать всякого упоминания о Заколдованной усадьбе, где он несколько дней тому назад нечаянно увидел ее в саду, между тем она сама завела об этом разговор и вообще не обнаруживала ни малейшего замешательства.

- Я сделал удивительное открытие,- продолжал Юлиуш, помолчав.

- Не может быть! - воскликнула графиня.

Граф резким движением подвинулся со своим креслом поближе к гостю.