Заколдованная усадьба

С этими словами Юлиуш пришпорил коня и быстро поскакал вперед.

- Ничего другого не остается,- рассуждал он сам с собой вполголоса,- я должен сегодня открыто предостеречь Евгению, а тем временем следует поговорить с мандатарием.

В миле за Опарками на большак выходил узкий и неровный, никому не принадлежавший выгон, по которому свозили хлеб с полей и который вел прямиком в Бучалы.

Юлиуш, торопясь, выбрал этот путь; однако едва он проехал небольшое расстояние, как с изумлением увидел приближавшуюся к нему быстрым ходом повозку. Изумление его еще больше возросло, когда издалека он отчетливо узнал лошадей и повозку Кости Булия.

- Куда он так рано едет этой дорогой? - подумал Юлиуш, погоняя коня.

Только приблизившись к повозке почти вплотную, он заметил, что старый казак ехал не один. В глубине повозки сидела женщина в крестьянском уборе.

Юлиуш почувствовал, что на лице у него выступил румянец, а сердце забилось чаще. Костя Булий, правя лошадьми, выглядел еще суровее и мрачнее, чем обычно, неожиданная встреча с барином, видимо, была ему некстати, встревожила его. Юлиуш заметил, что он несколько раз обернулся к своей спутнице и что-то поспешно шепнул ей.

- Это она несомненно! - воскликнул юноша и вздрогнул - так грозно и сурово поглядел на него в эту минуту старый казак.

Тем не менее он подъехал к повозке и в ответ на торжественный поклон ключника приветственно махнул рукой.

Сидящая в повозке женщина отвернулась и словно нарочно позволила упасть на лицо длинному белому перкалевому платку, которым, как шалью, покрывают летом голову и плечи крестьянки тех мест. Как ни старался Юлиуш, он не мог увидеть лица таинственной женщины, но из-под полотняной завесы выглядывали ее совсем не по-деревенски заплетенные светлые блестящие косы и нежный изгиб бархатной округлой шейки алебастровой белизньм и дивной формы.

- Она,- прошептал Юлиуш,- несомненно она!

И в первую минуту хотел, не раздумывая, приблизиться и прямо заговорить с молодой графиней, но тут в нем проснулась врожденная деликатность.

- Она не хочет, чтобы я узнал ее, ладно, притворюсь, будто ни о чем не догадался,- решил он и погнал коня прочь.

Все же он не смог сдержать любопытства и, отъехав на несколько шагов, оглянулся; в ту же самую минуту оглянулась вполоборота и путешественница.

Юлиуш невольно вскрикнул.

Теперь у него не было никаких сомнений. Правда, издалека, в спешке, он не мог разглядеть как следует ее лицо, но общие очертания и выражение, а особенно этот удивительный цвет глаз он видел отчетливо. Другого такого овала и выражения лица, других такого цвета глаза как у молодой графини, невозможно было, по мнению Юлиуша, сыскать на всем земном шаре.

Эта неоспоримая уверенность окончательно ошеломила и смутила Юлиуша. Невозможно было понять, ради каких целей, по какому поводу молодая графиня, шестнадцатилетняя девушка, пустилась в такие странные рискованные приключения. Одна-одинешенька, в обществе простого казака она совершала поездку на обычной крестьянской телеге, не заботясь о правилах приличия, забыв о требованиях своего положения, возраста и пола.

Юлиуш напрасно ломал себе голову; теряясь в путанице различных догадок и комбинаций, он так и не находил выхода из этого лабиринта.

- Это непостижимо, это невероятно! - шептал он, осаждаемый самыми удивительными домыслами.

Наконец он выехал с узкого выгона и остановился на перепутье между Жвировом и Бучалами. Несколько минут он в задумчивом молчании рассматривал угрюмые стены усадьбы, возвышавшейся в конце тенистой, липовой аллеи, а потом повернул к Бучалам, к уже известному нам жилищу мандатария или, говоря официальным языком,- досточтимому доминиуму.

Пан мандатарий от природы терпеть не мог раннего вставания, однако сегодня, в виде исключения, он уже с полчаса как был на ногах, и вдобавок при исполнении служебных обязанностей. С постели его подняло важное событие.

Два таможенных стража явились в доминиум с весьма необычной жалобой. По дороге они задержали проезжего дегтяря и, подозревая его в контрабанде, хотели обыскать тележку. Но дегтярь воспротивился этому требованию и, выхватив из воза шкворень, стал упорно обороняться. Стражники обнажили сабли, дегтярь удовольствовался своим оружием. Завязалась ожесточенная борьба, у одного таможенника вздулась здоровенная шишка на лбу, другой выплюнул с кровью два выбитых зуба, а дегтярь, хотя лицо его было поцарапано саблей, яростно защищался и не думал уступать. Стражники вступили в переговоры. Они уже отказались от возмещения ущерба за потерянные зубы и полученные взамен шишки, они хотели только получить выкуп за контрабанду, но на это разбойник-дегтярь не соглашался.

Избитые стражники хотели уже по стратегическим соображениям дать сигнал к отступлению, но в этот момент на большаке показались два гусара, ехавшие куда-то на проведение экзекуции.

Эта сильная неожиданная подмога сломила сопротивление мнимого контрабандиста. После короткого раздумья он сдался, но только в руки гусар, и под их охраной прибыл в обществе своих противников в доминиум.