Заколдованная усадьба

Мандатарий согнулся в низком поклоне.

- Покорно прошу прощения, милостивый пан, не заметил. Я все раздумывал, кто этот дегтярь, и уже знаю, знаю, разрази меня гром…

Юлиуш беспокойно оглянулся и снова нетерпеливым жестом прервал излияния торжествующего мандатария.

- Прошу вас, пан Гонголевский! - сказал он, направляясь в канцелярию.

Мандатарий поспешил за своим знатным гостем; едва, однако, он оказался в канцелярии, как снова заговорил, понизив голос и значительно покачивая головой с боку на бок.

- Милостивый пан, это один из тех… из тех… из последней инструкции.

- Кого вы имеете в виду? - спросил Юлиуш, хотя и догадался, что означают эти слова.

Мандатарий приподнялся на носках, вытаращил глаза, поднял брови, вытянул губы трубочкой и, торжественно приложив палец к носу, пробормотал чуть внятно:

- Эм… ми… эмиссара!

Юлиуш вздрогнул.

- Пст! - прошептал он тревожно.

- Пст! - механически повторил мандатарий.

Юлиуш быстро пришелся взад-вперед по комнате.

- Пан Гонголевский, - произнес он после минуннип раздумья, - я, надеюсь, могу вам доверять?

Мандатарий в торжественном молчании склонил голову и лишь исподлобья бросил взгляд на юношу.

- Послушайте, - продолжал Юлиуш, поборов колебания,- все это сегодняшнее происшествие вы должны как-нибудь… этак искусно… как-нибудь…

- Затушевать вроде бы… - закончил мандатарий, поняв с полуслова,

- Да, как-то замять и загладить.

На один короткий миг лицо мандатария просияло от удовольствия. «Теперь ты в моих руках!» - сказал он себе и, озабоченно крякнув, покачал головой.

- Гм, гм!

Юлиуш с беспокойством приглядывался к нему.

- И что же? - спросил он.

Мандатарий непрерывно качал головой, словно обуреваеммй тяжким раздумьем.

- Трудно, очень трудно,- прошептал он наконец.

- Трудно? - повторил Юлиуш.

- Гм, гм, гм, та-ра-ра,- бормотал судья все в том же мнимом раздумье и все больше пыжился.

- Так как же,- торопил его Юлиуш.

- Да… - промолвил мандатарий и развел руками.

- Удастся?

- Деньгами с этими прохвостами все можно сделать. Но это разбойники с большой дороги, фью, фью, фью, тут знаете сколько потребуется!

- Не важно,

- Сотни две.

- Черт с ними.

Мандатарий даже облизнулся от радости.

- Я сам рискую, ну да это ничего,- буркнул он, поглядывая исподлобья на Юлиуша.

- Я об этом не забуду и сумею вас вознаградить.

- О милостивый пан,- кланялся мандатарий, - мне бы только не лишиться места,- прошептал он, давая почувствовать трагизм своего положения.

- В таком случае я гарантирую вам сегодняшнее ваше содержание до конца вашей жизни.

Мандатарий громко крякнул и с силой потер лоб.

- Ну, будем уповать на бога, - проговорил он. - Попробую поладить с этим сбродом. Надо отбить у таможенников охоту жаловаться, а полицейского и актуария подкупить, чтобы не болтали.

- Это уж как вы сочтете нужным.

- А когда потребуется… - добавил мандатарий, сделав выразительный жест рукой.

- Получите от моего имени у Гиргилевича.

Мандатарий молча поклонился.

- Но это еще не все.

Мандатарий навострил уши и выпятил нижнюю губу.

- Сегодня сюда придет Оланьчук с жалобой на Костю Булия. Он подозревает, что тот сообща с этим дегтярем обкрадывает жвировский дворец…

Пан Гонголевский в знак внимания покивал головой и незаметно моргнул.

- Его показания могли бы навлечь следствие…

- Понимаю.

- Их бы тоже надо…

- Положить ad acta.

- А кроме того нужно помешать Оланьчуку обратиться в окружной суд.

- Я его посажу под арест недельки на две.

Юлиуш с сомнением нахмурил брови.

- Удастся ли? - спросил он.

Мандатарий доверительно усмехнулся.

- У меня как раз под рукой есть превосходный предлог. В Бучалах у одного мужика украли лошадь. Я брошу подозрение на Микиту Оланьчука.

Юлиуш пожал плечами.

- Ну, если иначе нельзя.

- Только вот кормить надо этого прохвоста,- сердито бросил мандатарий.

- Представьте мне счет за каждый день.

Мандатарий ответил своим обычным униженным поклоном.

- Итак, я могу положиться на вас? - спросил Юлиуш, как бы желая окончательно в том убедиться.

- Ручаюсь честью! - торжественно воскликнул в ответ мандатарий.

Юлиуш подал ему руку и, коротко попрощавшись, вышел из канцелярии.

Мандатарий проводил помещика на крыльцо, сам подержал ему стремена и не переставал низко кланяться, пока лошадь не пустилась галопом к большаку.

В ту же минуту он совершенно преобразился. Гордо выпрямился, выпятил живот, сунул руки в карманы и, весь излучая радость, не спеша направился в канцелярию.

- Молодой староста был сумасшедшим, а этот глуп, дурак дураком,- весело говорил он самому себе.- Теперь он у меня в руках. И пусть только этот голодранец Чоргут, вернее, этот черт проклятый попробует теперь выкобениваться. Помещик скомпрометирован, в этом нет сомнения, придется ему сидеть тихо, иначе плохо его дело. А этому шалопаю, бродяге этому я при первой же оказии дам такого щелчка в нос, что он за десятую межу вылетит! Я покажу ему где раки зимуют.

При одном воспоминании о Катилине мандатарий так распетушился и закуражился, словно уже готов был схватить быка за рога.

Но тут он вспомнил о своих обязанностях.

- Надо за таможенников приняться,- буркнул он и, отворив дверь, позвал обоих в канцелярию.