Заколдованная усадьба

- Была навечно передана в архив, - заключил мандатарий тоном опытного чиновника.

Жахлевич отрицательно покачал головой.

_ Я придерживаюсь другого мнения.

- Какого?

- По-моему, дарственная есть дарственная, и я, не получив Бучал, имел право потребовать взамен нечто равноценное.

- Верно.

- Граф, однако, другого мнения. Он утверждает, что к дарственной его склонило увеличение состояния, а раз состояние не увеличилось, то и дарственная отпала…

- Гм, гм,- буркнул мандатарий, высоко поднимая брови.

- Словом, граф считал свою дарственную действительной только в том случае, если бы Жвиров принадлежал ему.

- А потеряв Жвиров, не чувствовал себя ни к чему обязанным,- заключил мандатарий.

Жахлевич кивком выразил свое согласие.

- Но мог ли я удовольствоваться этим? - помолчав, спросил он.

Мандатарий только крякнул и пожал плечами.

- Я обратился к лучшим адвокатам,- продолжал бывший управляющий.

- И они вас обнадежили…

- Напротив, они откровенно предупредили меня, что проиграю дело.

- А вы что…

- Я не потерял надежды. По закону моя дарственная стала недействительной потому, что граф утратил право на наследство; однако, если бы закон вернул графу это право, восстановились бы и мои права на Бучалы.

Мандатарий разинул рот, вытаращил глаза, встопорщил усы и навострил уши, но, хоть убей, ничего не понял.

Жахлевич, опустив глаза, молчал, словно желал еще пуще разжечь любопытство своего собеседника.

- Следовательно… - начал он наконец.

Мандатарий вместе со стулом стремительно подался вперед.

- Чтобы получить вновь право на дарственную, необходимо ввести графа во владение жвировским поместьем.

Мандатарий, очевидно обманутый в своих ожиданиях, только рукой махнул.

- Вам кажется это невозможным, пан судья?

- А вам нет?

- Отнюдь.

Мандатарий вскинул голову с выражением наивысшего удивления.

А Жахлевич спокойно цедил сквозь зубы:

- Я надеюсь с божьей и людской помощью добиться этого.

- Добиться отмены завещания спустя три с лишним года! - воскликнул мандатарий.

- В нашем случае давность не имеет значения.

- Но завещание законно, оно составлено по форме.

- Напротив, я, по-честному, думаю, что завещание ни в коем случае не законно! - прервал его управляющий с многозначительным видом.

- Каким же образом? - спросил мандатарий и опята разинул рот, чтобы лучше слышать ответ.

Жахлевич усмехнулся своей кривой усмешкой.

- Известно ли вам, что закон не всем позволяет распоряжаться по своей воле?

- Как это? - переспросил мандатарий.

- Есть люди, которые по закону лишены права распоряжаться, те, например, что находятся на излечении.

- Сумасшедшие! - воскликнул мандатарий и вытаращил глаза; наконец его озарило.

Жахлевич молча наклонил голову.

Мандатарий хлопнул себя кулаком по лбу.

- Фью, фью, фью,- свистнул он.

И вдруг задумался и с сомнением покачал головой.

- А доказательства? - прошептал он, выпятив вперед подбородок.

- Часть есть, другая будет!

- Уже есть!

Жахлевич хлопнул себя по нагрудному карману.

- Я тут всякие документики привез из Дрездена.

- Эге... эге… - догадливо протянул мандатарий.

- Есть свидетельства двух дрезденских врачей, которых вызывали к больному Жвирскому, а также владельца и служителя гостиницы, где он жил. Все они под присягой дали показания, которые запротоколированы и из которых следует, что покойный был не в своем уме.

- Фью, фью, фью,- засвистел da capo мандатарий.

- Немцам приезжий польский вельможа показался простым мужиком, одетым в панское платье. Сам он ничего не значил, всем распоряжался один из его слуг, видимо, один из его казаков, который обращался с паном как с холопом.

- Ну уж этому-то я не поверю! Чтобы молодой староста позволил кому-то считать себя выше его, подчинялся чужой воле! Ну и ну!

- Говорю вам, несколько человек присягнули, что таковы были отношения между паном и слугой, и это одно из главнейших доказательств его умопомешательства.

Мандатарий покачал головой, отнюдь не убежденный.

- Да чего там толковать. Улик, собранных в Дрездене, вполне достаточно,- продолжал Жахлевич.- Миколай Жвирский был не в своем уме и поэтому, живя за границей, не имел права действовать по своей воле, это-то доказано.

- Документально?

- Целиком и полностью. Сейчас речь идет только о том…

Мандатарий заерзал на стуле и навострил уши.

- О чем, к примеру? - спросил он.

- О том, чтобы доказать, что молодой староста и до отъезда за границу был… так это… как бы…

- Mente captus! - заключил мандатарий.

Жахлевич ответил энергичным кивком.

Гонголевскому все стало ясно, как на ладони. Он не мог больше усидеть и, сорвавшись со стула, как ошалелый забегал по комнате.

- Вот это идея! - выкрикнул он наконец не без зависти.

- Однако для этого мне нужна ваша помощь, а также Гиргилевича и всех, кто находился в окружении молодого старосты.

Мандатарий остановился и машинально протянул вперед руку.

- Ага! - пробормотал он, приподнявшись на носках и надувая щеки.

- От вашего свидетельства зависит многое.

Гонголевский еще пуще напыжился.

- Трудное дело,- сказал он, подумав.- Человек умер, а ты поди докажи, что при жизни у него не хватало винтика в голове.