Заколдованная усадьба

- Вам нужно будет только рассказать о его чудачествах и выходках, память о которых до сих пор жива в окрестностях, одного этого достаточно.

- Так вы, милостивый пан, попросту говоря, хотите от меня свидетельства? - спросил мандатарий, искоса взглянув на Жахлевича.

- О нет, не только, мой дорогой.

- Не только?

- Я намерен передать в ваши руки всю вторую половину дела. Хотелось бы, чтобы вы не только сами засвидетельствовали, но и выбрали среди своих людей тех, кто мог бы присягнуть, что покойный был не в своем уме, и вообще полностью взяли на себя доведение дела до конца, что, думаю, большого труда не составит.

Мандатарий стоял не шевелясь, молчал и лишь внимательно ловил каждое слово своего гостя.

Тот продолжал:

- Знаю, у вас будет немало хлопот, всяких там подходов, ну и расходов, и поэтому, голубь мой, я готов заранее вручить вам несколько тысчонок.

Тут мандатарию стало так благостно на душе, точно его маслом смазали с головы до пят.

Он слегка подмигнул одним глазом, тихонько причмокнул и повторил про себя: «Несколько тысчонок!»

Жахлевич, который внимательно следил за выражением его лица, удовлетворенно улыбнулся.

- Если дело удастся, на что я надеюсь, граф вступит во владение всеми поместьями и, уж конечно, не сможет не отблагодарить нас, хотя сейчас мы и действуем против его воли.

- Кхм, кхм,- кашлянул мандатарий.

- А этого студентика, которому также далеко до вельможного, как служке до архиерея…

- Юлиуша?

- …его мы вытурим отсюда, пусть еще поучится.

- Пусть поучится! - презрительно воскликнул мандатарий.

- Если мы вдвоем дружно возьмемся за дело,- говорил Жахлевич с самодовольной улыбкой, подчеркивая каждое слово,- то, по-честному, все пойдет как надо. Графу суд вернет принадлежащее ему по праву поместье покойного брата…

- Вы, милостивый пан, получите Бучалы,- подхватил мандатарий, втайне облизываясь.

- Вы, пан судья, тоже не останетесь внакладе. Несколько тысчонок наличными и пожизненное место мандатария, это не безделица.

Гонголевский снова зашагал по комнате. Задуманный Жахлевичем план вырисовывался перед ним во всех подробностях и манил его к себе с непреодолимой силой. «Черт возьми, славненькое дельце!» - думал он, улыбаясь.

- Что и говорить, милостивый пан,-обратился он к гостю,- вы все обдумали самым превосходным образом!

- Так вы согласны? - поспешно подхватил бывший полномочный управляющий.

- Фью, фью! Умная у вас голова!

Жахлевич протянул ему руку.

- Стало быть, решено?

Мандатарий напыжился, словно еще раздумывая.

- Гм, гм,- произнес он с притворной нерешительностью.

Жахлевич достал из кармана большой бумажник и стал медленно открывать его, позволяя мандатарию разглядеть солидную пачку длинных ассигнаций с изображениями коронованных голов.

На Гонголевского будто нежным ветерком подуло, и какая-то истома разлилась по всему телу. Рука сама потянулась к деньгам, а изо рта потекли слюнки.

- Одни сотенные! - прошептал он и тихонько причмокнул, а затем добавил вполголоса: - Вот прогоним студентика со двора, тогда можно будет и за другого приняться, за босяка этого.

Жахлевич молча пересчитывал ассигнации.

- Трех тысяч достаточно на первые расходы? - спросил он.

Мандатарий вздохнул то ли от жадности, то ли от угрызений совести.

- Я всегда предпочитал служить настоящему пану, а не какому-то там голодранцу,- сказал он важно и гордо.- Выбирать между графом и этим школяром? Да лучше быть под возом у первого, чем у второго на возу.

Жахлевич проворно бросил на стол пачку ассигнаций и раскрыл объятия. Достойные мужи сердечно обнялись.

- Договорились! - воскликнул Жахлевич.

- Договорились! - подтвердил мандатарий.

- Прочь голытьбу!

- Да здравствует настоящий пан!

После этих задушевных взаимоизлияний сообщники сели на свои места. Но мандатарий все еще не мог успокоиться. Брошенная на столик пачка денег вызывала в нем похотливую дрожь, притягивала к себе как магнит. Чувствуя, что больше он просто не выдержит, Гонголевский вдруг протянул руку к столику.

- Как бы кто не увидел… - и в мгновение ока сгреб всю пачку себе в карман.

Только теперь по его лицу разлилось невыразимое блаженство. Успокоившись совершенно, он шумно перевел дух и крякнул, словно сбросил с себя последнюю тяжесть. Жахлевич, искоса следивший за всеми движениями мандатария, ухмыльнулся.

- Теперь нам остается только обсудить порядок действия.

- Надо подобрать доказательства.

- Гиргилевич будет с нами?

- Без всякого сомнения.

- Вам обоим нетрудно будет вспомнить разные чудачества покойного, все, что могло бы служить доказательством его невменяемости.

- Хо, хо! Я и сам помню их без числа.

- И вы сможете присягнуть и найти других свидетелей, готовых подтвердить свои показания под присягой?

- Сущий пустяк!

- Начнем с того, что покойный был mente captus с самого детства.

- Нет ничего легче. Он ведь целыми днями просиживал в красной комнате возле своего сумасшедшего отца и вместе с ним кричал: «Не позволю!», «Протестую!»

Жахлевич задумчиво покивал головой.

- А позже? - спросил он.