Заколдованный родственник

– Так нельзя! – воскликнул папа. – За кого ты себя принимаешь?

Мальчик подошёл к нам, аккуратно ступая по хрустящему снегу.

– Вопрос не в том, за кого я себя принимаю, – проговорил он, – а в том, за кого ВЫ меня принимаете. – Он перевёл взгляд с мамы на папу. – Ну?

– Я считаю, что ты ужасно невоспитанный мальчишка! – укорила его мама. – Твои родители очень рассердятся, когда узнают, что ты творишь!

– Мои родители давно мертвы, – процедил безумный мальчик сквозь стиснутые зубы. – И я не маленький ребёнок!

– Конечно, ты маленький ребёнок! – возразил папа. – Непослушный мальчишка!

– МНЕ СТО ДВАДЦАТЬ СЕМЬ ЛЕТ!

– И три месяца! – добавил Грогба.

Никто не произнёс ни слова. Всё это было ТАК запутанно. Мальчик казался моим ровесником.

– Я действительно очень стар и намного мудрее вас всех, – продолжил он. – И к тому же очень опасен! – Он вдруг засмеялся тем завывающим смехом, который даётся только суперзлодеям. Мальчишка повернулся ко мне и улыбнулся: – Ну же, Фрэнки. Не хочешь поздороваться? Разве ты не знаешь, кто я такой?

– Да… разве ты не знаешь, кто он такой? Ты, коротышка шароглазый? – присоединился к нему Грогба.

Я смотрел на мальчика. Что-то в его лице действительно выглядело знакомым, но я не мог понять, что именно.

– Скажи ему, СКАЖИ ЕМУ, СКАЖИ ЕМУ! – Грогба захлопал в ладошки. – У них от шока мозоли полопаются!

– Я – твой прапрадедушка Окулюс.

Я ахнул. Мой прапрадедушка?! Внезапно я осознал, кто это такой. ЭТО ЛИЦО! Я смотрел на него практически каждый день на протяжении всей жизни! Как я мог его не узнать?!

Посреди нашего вестибюля стоял мальчик с портрета! Я часами его разглядывал, гадая, кто это такой, – а теперь он был передо мной. И выглядел в точности так же, как на картине, не считая повязки на правом глазу!

У меня закружилась голова от вопросов, и я вспомнил слова Плакуньи Малуни: «Я хорошо знала старину Эйба в мои юные годы… И его сына тоже».

– Ч-ч-что ты сказал? – спросил папа. Он был потрясён не меньше чем я.

– Можно было догадаться, что вы, вонючие полукровки, слишком глупые, чтобы заметить сходство. Правда же, смешно! Мой портрет провисел в отеле больше ста лет, а вы и не догадывались, кто я такой, пока я вам не сказал. Не знаю, зачем я утруждался маскировкой.

Мальчик пнул глиняную маску гнома-кочевника, которая лежала на снегу.

– Дедушка Окулюс? – запинаясь, выговорил я. – Но у меня нет прапрадедушки Окулюса.

– Конечно, есть. – Он поклонился: – Окулюс Ноктюрн. Сюрприз!

– В семейном древе Бук и Банистеров не было никого с таким именем. Никогда! – сказала мама.

– Ошибаетесь, – ответил Окулюс.

– Нет никакого Окулюса Ноктюрна на моём семейном древе! Мне лучше знать. Я с него пыль вытираю! – крикнул папа, теряя терпение.

– Джиндабим! – рявкнул Окулюс, и его сорока взвилась в воздух с вытянутой руки статуи в фонтане.

На наших глазах она подлетела к огромному гобелену, который висел у основания лестницы. Его давно источила моль, и мама его терпеть не могла. На ветхой ткани было выткано замысловатое семейное древо с именами каждого из его членов. Внизу яркими цветами было вышито моё имя, а прямо над ним – имена мамы и папы. Но чем выше стояли имена на древе, тем больше они были выцветшими…

– КАР! – крикнула Джиндабим, пролетев над самым полом, а потом вертикально взмыв вдоль гобелена. Я читал имена, пока сорока летела мимо них… Манкл Банистер, Студжер Банистер, Бомбастис Банистер, Фестус Мак-Гурк, Лилифа Бука, Пончетта Бука, Ляпсус Бука, Светина Легконожка, Гризхильда Бука, Врезатта Бука, Розомачта Корсетяжка, Дженнифер Бука, Отрыжуля Бука, Абрахам Банистер…

Джиндабим подцепила нитку, торчащую прямо рядом с именем дедушки Эйба, и с силой потянула её. С дурным предчувствием я смотрел, как нить вытягивается из ткани, открывая два имени, которые до этого были полностью скрыты шитьём. Одно – женское, Оливия Ноктюрн, а второе принадлежало моему прапрадедушке Окулюсу!

25. Немёртвое дитя

В вестибюле повисла звенящая тишина.

Было очевидно, что Окулюс наслаждается нашими изумлёнными лицами. Он злорадно засмеялся, а Джиндабим спикировала вниз и приземлилась ему на руку; длинная нить свисала из клюва птицы.

– Не понимаю… – заговорил наконец папа. – Почему я никогда о тебе не слышал? И почему ты до сих пор выглядишь как мальчик?

Окулюс оглянулся на ухмыляющего Грогбу и закатил глаза.

– Полукровка, похоже, просит рассказать ему сказку на ночь, – захихикал он.

– О-о-о, превосходненько! – улыбнулся Грогба. – Расскажи им, как рассказывал мне. Не упускай никаких отвратужасных подробностей.

– Ни за что! – оскалился Окулюс. От взмаха его руки из снега пробился узел стеблей и образовал небольшой трон. Окулюс уселся на него, как маленький правитель, собирающийся обратиться к своим подданным, и начал: – Уверен, вы считаете, что всё знаете о старом добром Абрахаме Банистере?

– Конечно, – кивнул папа.

– Он всемирно известный исследователь, – добавил я.