Закон бандита

Видимо, одним из его не основных свойств, о которых так и не рассказала Настя, была способность немного гасить боль во время врачевания.

Немного и ненадолго. Потому что буквально через полминуты лицо Болотника вновь исказила гримаса ужасной боли. Наверно, окончилось анестезирующее действие того бледного лучика… А может, просто синева разошлась, увлекшись врачеванием, ибо ее ложноножки уже частично переползли на Индуса и деловито полезли тому в нос, рот и под глазные яблоки…

Не знаю, сколько продолжалось это жуткое, но одновременно завораживающее действо, от которого было невозможно оторвать глаз. Тела Индуса и Сокола начали мелко вибрировать, из ран девушки выступила темная кровь, подкрашенная синевой, и начала пузыриться. А из ушей, глаз и рта Индуса медленно потекло что-то черное, похожее на жидкий, вязкий битум…

И тут я услышал, как Болотник произнес еле слышно:

– Все… Больше не могу.

Его лицо было белым, словно мел, а из прокушенной губы на седую бороду текла кровь. Он покачнулся, отшатнулся от стола, его руки соскользнули с окровавленного живота девушки…

И тут же исчезла синева, разлившаяся по трясущимся телам, да и тряска эта заметно стала сходить на нет, пока через несколько мгновений не исчезла совсем. Болотник же, сделав два шага назад, тяжело привалился спиной к стене – и, не устояв на ногах, обессиленно сполз на пол.

– Не могу, – повторил он. – Обоих – не смогу. Слишком тяжелые. Говорят, ты побратим Смерти. Если только у Сестры попросишь за них – меня Она уже не слушает. Надоел я ей своим нытьем.

Я покачал головой.

– Меня Она тоже теперь не послушает. Не побратим я для Нее более…

– Жаль, – вздохнул Болотник. – Подозревал я, что так будет, но все же надеялся на лучшее. У меня только на одного оставшихся сил хватит. Второго вытащить уже не успею, им обоим минут по десять осталось. Так что выбирай, кому из них жить.

– Ну уж нет, – покачал я головой. – Ты на меня такое не перекладывай. Это твое Предназначение, тебе и решать.

Болотник хотел что-то ответить, но внезапно Сокол пошевелилась – и довольно легко приподнялась со своего места.

– Минут десять осталось, говоришь? – сказала она. – Мне хватит.

И, кивнув на дверь, спросила:

– Анатолий там?

– Там, – отозвался я. – Ждет.

– Хорошо, – кивнула Сокол. – Слышишь, старик, просьба к тебе. В земле не хорони меня, не хочу червей и мутантов кормить. Просто сожги.

И направилась к двери. Странная синеватая кровь медленно текла вниз по ее телу, но она, казалось, не замечала этого. Подошла к двери, откинула засов и вышла за порог.

Болотник вздохнул.

– Сильная девочка. Каждому б мужику ее силу. Вы ее «пластырем», что ли, лечили?

– Было дело, – сказал я.

– Оно и видать, – кивнул целитель. – Сейчас в ней после моего сеанса тот «пластырь» пылает, как картон в топке, оттого она такая бодрая и боли не чувствует. Как прогорит, так и все. Я б не смог…

– Что не смог? – не понял я.

– Так, как она, сделать выбор. Чем старше становишься, тем сильнее цепляешься за жизнь… Странно осознавать такое, когда видишь, что девочка сильнее тебя. Будь добр, сходи, закрой за ней дверь. А я сейчас передохну пару минут, и приступим. Надо доделать начатое.

* * *

Остров посреди болота был относительно небольшим. Клочок замшелой суши, практически полностью занятый деревянным домом. От порога метров десять – и вот она, топь, в которую очень медленно, но заметно погружался БТР. Только что края покрышек были видны – а вот уже и нет их, утонули в грязище.

– К ночи весь в трясину уйдет, – с болью в голосе произнес Припас. – Может, хоть пулеметные ленты вытащим?

– Зачем они тебе без пулемета? – удивился Нок. – Или ты и ПКТ решил снять?

– Да неплохо было бы, – неуверенно произнес бандит. – По идее, его в пехотный вариант переделать можно. Хабар же…

Позади хлопнула дверь. Нок обернулся – и ему стало не до хабара.

Потому, что с крыльца спускалась Сокол.

Живая!

Правда, талия туго перетянута простыней, но это и понятно – после того, как она, считай, с того света вернулась, ей в повязках еще ходить и ходить. Но как же так? Только что без сознания лежала на носилках, и вдруг – идет на своих ногах! Сама, без чьей-либо помощи!

Нок вскочил на ноги, ринулся к ней, удивляясь сам себе. Только сейчас он вдруг понял, насколько дорога ему эта девушка, рискнувшая своей жизнью – и спасшая его жизнь, приняв в себя автоматную очередь, предназначавшуюся ему. Да, там, за кордоном, осталась девушка, которая обещала ждать его после армии – и дождалась… Но почему-то не появилась на суде. И пока он сидел в следственном изоляторе, ни разу не пришла на свидание. Анатолий, тогда еще не получивший звучного прозвища, мысленно оправдывал ее – мол, понятно все, испугалась мести бандитов. Но оказывается, есть на свете девушка, которая не побоялась заслонить собой малознакомого человека от неминуемой смерти – просто потому, что посчитала нужным сделать это.