Закон дитто

Мы вышли из левого церемониального придела и направились по зеленой дорожке прямо к ступеням, ведущим к тронам. О нашем появлении возвестил старик Грога, первый слуга и приближенный императрицы. И церемониймейстер. Давьела почему-то не было видно, хотя императрица старалась везде таскать с собой фаворита.

Все взгляды в зале обратились к нам. Пока мы шли к трону, пока мать вежливо всем улыбалась, пока я поднимал в приветственном жесте ладонь.

Я подвел императрицу к трону, стоящему по левую руку от отца. Прекрасному каменному трону с зеленой подушкой и такого же цвета камнями, украшающими высокую спинку. Императрица подобрала подол белого платья, ее голова, с собранными в строгий тугой пучок волосами, качнулась, мириады алмазных шпилек отразили багрянец.

Мы подошли как раз вовремя.

Не случайно. Она никогда ничего не делала случайно.

Закатные лучи коснулись Тронного зала.

Они скользнули по кристаллу, древними мастерами заключенному в стену над идолами, и лучи отразились от него, коснувшись тысяч других кристаллов, вделанных в стены по всему залу. Кроваво-радужный отблеск заиграл на лицах присутствующих и осветил трон императрицы, выгодно выделяя ее фигуру в белоснежном платье.

Не случайно.

Я не думал, что она решится на это, но закатные лучи, по всей видимости, помехой не были.

Эффект длится всего несколько песчинок, а потом слугам все равно придется зажечь факелы. Но знать и послов Исметра все равно это впечатлило: они заохали и зааплодировали в восхищении.

Я же видел представление с кристаллами в очередной скучный раз, но зевок сдержать получилось. Императрица, внимательно до этого следившая за мной, не заметила, как дернулись мускулы на моем лице.

Отец эти забавы спускал ей с рук. В конце концов, она была дитто белого дракона, и ей полагалось быть символом, надеждой и показушным талисманом империи.

Несмотря на ее переменчивый и горделивый характер, императрица отлично справлялась со своей ролью, чуя, когда может дать волю своей извращенности, а где стоит отступить.

Отец махнул рукой, повелевая певцам и танцорам занять публику.

Время для речи еще не пришло.

Церемониймейстер вновь и вновь объявлял имена входящих гостей. Приглашения разослали всем домам, но чем позже приезжал представитель дома, тем выше было его положение.

Лишь членам Сената, всем восемнадцати, полагалось прибывать точно вовремя. Кроме моего дяди, которого не приветствовали при дворе. Я видел, как сенаторы тихо переговаривались за крайним столом: от ближнего, Сарса из дома Заллс, главы Сената, до младших, имена которых меня не очень интересовали.

Прошло еще по крайней мере три оборота, пока гулкий звон гонга не разорвал шум и не заставил стоящую и переговаривающуюся знать глубоко поклониться поднявшемуся со своего трона императору.

Церемониймейстер Грога объявил:

– Свет и Закат империи, хранитель мира Таррвании, Его Императорское Величество Астраэль Фуркаго, Пятнадцатый император Таррвании!

Я отставил бокал с вином. Императрица гордо вскинула голову. Мне же следовало нарисовать на своем лице благожелательную улыбку, меньше всего походящую на оскал.

Следовало. Но тяжелее всего мне давались эти фальшивые улыбки и расшаркивания дальновидными комплиментами. Особенно при той, кого я глубоко презирал.

Я слегка улыбнулся и решил, что хватит с них.

Смотрели-то не на меня.

Отец начал речь:

– Подданные Таррвании! Сегодня, в третий месяц после сезона дождей, в 945 год моего правления, мы и Исметр подписали мирный договор. Я, благочестивый и терпеливый император земель Запада и Востока, сегодня говорю: радуйтесь. Пейте! Веселитесь! И воздавайте хвалу Эарту, не оставившему нас! – Громкий голос отца, казалось, достигал всех уголков Тронного зала, отскакивая от высокого потолка и разносясь эхом. Музыка, игравшая доселе тихо и ненавязчиво, торжественно взревела на последних словах. Этим же словам вторил крик главных домов и знати помельче. –  Мой сын, Винсент Фуркаго, скрепил этот договор не только печатью. Но и своим словом.

Мне стало слегка тревожно. Легкий холодок предчувствия прошелестел по спине, как юркий влажный ветерок, возвещающий, что стремительно наступает сезон дождей и бурь.

Послы Исметра сидели за столом отдельно ото всех. Их лица скрывали платки, но в глазах читалась обреченность. Сидящая среди послов дева с голубым платком на лице и двумя вытатуированными лунами на лбу смотрела вниз.

– Сын мой и Дагадар, третья дочь пади Исметра, произнесут клятвы над священными камнями и скрепят наш союз своей свадьбой.

Знать отозвалась восторженным гулом. Глава Сената отложил приборы и сложил руки на груди – знак неудовольствия. Тан и Аджит бросили украдкой на меня через весь зал тревожные взгляды. В ярости я сжал кулак, не позволяя эмоциям взять верх, и сдержанно кивнул.

Императрица Таррвании повернулась ко мне и положила руку поверх моего кулака.

– Поздравляю, мой сын. Это достойная для тебя пара! – В ее глазах сквозило неприкрытое торжество.

И тогда я понял.

Не случайно.

Она знала, что я раскрыл ее тайну.

Глава 28