Закон Моисея

– Чувааак, – присвистнул Таг. – Ты и вправду сволочь.

– Я еду в Леван, – заявил я, удивляя самого себя. Таг изумленно отпрянул.

– Зачем? Приятель, что происходит? Я чего-то не понимаю?

– Да нет, пустяки. В смысле, я подумал, что… – я замолк, поскольку сам не знал, о чем думал. – Забудь об этом.

Я забрал у Тага письмо и начал складывать его пополам, пока не остался плотный маленький квадрат. Затем положил его на ладонь и обхватил пальцами, будто мог просто его выбросить – просто выбросить все, что меня беспокоило. Я мог перечислить причины для этого беспокойства на пальцах, как делала мама Джорджии с приемными детьми, и выбросить их.

– Я не могу ясно мыслить. Мне плохо спалось последние пару дней. И встреча с Джорджией… – мой голос затих.

– Значит, ты собрался в Леван. И я поеду с тобой.

Таг встал, словно этот вопрос уже решен.

– Таг…

– Мо.

– Я не хочу, чтобы ты ехал.

– Это тот город, который ты терроризировал, верно?

– Никого я не терроризировал, – возразил я.

– Когда они обсуждали, что не помешало бы добавить городу ярких красок, вряд ли они думали про тебя, Моисей.

Я невольно рассмеялся.

– Я поеду с тобой и прослежу, чтобы тебя не погнали оттуда вилами.

– Что, если она не захочет со мной разговаривать?

– Тогда, возможно, тебе придется переехать туда на какое-то время. Бегать за ней, пока она не передумает. У меня создалось впечатление, что в свое время Джорджия была очень настойчивой с тобой. Сколько раз ты отшивал ее? Сколько раз она все равно возвращалась?

– Мне по-прежнему принадлежит бабушкин дом, так что у меня есть жилье и причина там остаться. Все эти годы я уплачивал налог на собственность.

– Тебе нужна моральная поддержка. Я представлю, что я Рокки Бальбоа, и потренируюсь несколько дней с шинами от трактора и курами. Если Леван хоть немного похож на Санпит, у них должно быть в достатке и того, и другого.

Глава 17. Моисей

Мы съехали с магистрали неподалеку от Нифая и поехали по старой трассе в Леван. Ее называли «леванский хребет». Самая заурядная двухполосная дорога с полями, растущими по бокам. Мы миновали стоянку «Круг А» с ее большим алым знаком, который было видно над эстакадой и за километр с автострады, чтобы дальнобойщики и усталые водители знали, что долгожданный отдых уже близко.

– Моисей, разворачивайся.

Я удивленно покосился на Тага.

– Я хочу увидеть то место. Оно там, верно?

– Ты о Молли?

– Да. Я хочу увидеть эстакаду.

Я не спорил, хотя смотреть там было не на что. Мой рисунок давно закрасили, и все о нем уже забыли. Как и о Молли. Но только не Таг.

Я развернул машину и нашел грунтовую дорогу, извивающуюся через поле, а затем выехал за эстакадой и начал подниматься по холмам. Повсюду по-прежнему валялись битые бутылки из-под пива и обертки от фастфуда. Из сломанного CD-плеера, который валялся там уже давно, судя по модели и производителю, торчали провода на месте отсутствующего динамика. Я боялся случайно проколоть шину и припарковался в небольшой яме неподалеку, прямо как в ту ночь много лет назад. В ту же пору года. В такой же октябрь – теплый не по сезону, но ожидаемо прекрасный. На нижних холмах пестрили яркие листья, а небо было таким голубым, что мне хотелось запечатлеть этот цвет при помощи кисти. Но в ту ночь было темно. В ту ночь Джорджия поехала за мной. В ту ночь я потерял голову и, возможно, что-то еще.

Таг начал пробираться между завалами мусора и пошел в поле, которое, должно быть, некогда прочесывали собаки, уткнувшись носами в землю. Затем остановился и окинул взглядом холмы, оценивая расстояние до автострады, от эстакады до задней части зданий, кучащихся у съезда, и пытаясь осмыслить то, что не имело смысла.

Отвернувшись, я подошел к бетонным стенам, поддерживающим автостраду. Одна сторона кренилась вправо, а другая влево, и, прислонившись к стене, которую по-прежнему пригревало солнце, я закрыл глаза и ощутил, как тепло растекается по моему телу.