Закон отражения

— Не забывай, кто я. Если мне нужен хлеб — я всегда найду, где его взять. Хоть из дорожной сумки погибшего странника. Вижу, ты побледнела? Не беспокойся. Эту лепешку я честным образом украла. Просто украла, ни кого не убив.

…Миральда ела с ложки пустую похлебку, остро пахнущую болотным кареусом, жевала черствую лепешку и старалась не смотреть в глаза своей добровольной сиделке. Хотелось спросить: «Зачем ты это делаешь? Неужели надеешься сделать из меня такую же нелюдь, как и ты?» Но при виде бледного, сосредоточенного лица ночницы язык прилипал к гортани, и вопрос так и оставался незаданным.

Позже Кларисс посидела немного рядом молча, размышляя о чем-то своем. А Миральда, старательно прикидываясь спящей, из-под ресниц разглядывала ее лицо — красивое, без малейшего изъяна. Таких лиц не бывает у людей. И, не удержавшись, все-таки спросила:

— Кларисс… Ты помнишь, кем была до перерождения?

Черные ресницы резко взмыли вверх, тьма, наполнявшая и зрачки, и склеру, словно взорвалась, забурлила.

— Разумеется, помню. Если тебе так интересно, я не была человеком. Я была дэйлор.

Так вот откуда эти иссиня-черные волосы, эти тонкие, совершенные черты…

— Я была дочерью одного из глав правящих Домов, — тихо продолжила Кларисс, — эта было так давно… уже две сотни лет минуло с тех пор, как моим домом стало болото. Но сестра, которая дала мне новую жизнь, сделала это… не спрашивая моего согласия. И я никогда не поступлю так, как она.

— Она… — Миральда закашлялась в попытке извлечь из порванных связок хоть какие-нибудь звуки, — она еще жива? Та, что сделала тебя ночницей?

Кларисс покачала головой:

— Нет. Мы жили тогда в Кайэрских топях, и нас поймали люди. Ее убили сразу, меня… Оставили в живых. И я отправилась бы вслед за сестрой, если бы не одна девушка.

— И эта девушка тоже стала ночницей? — прошептала ведьма, холодея.

Кларисс кивнула.

— Да, моя сестра… Ее убили три ведьмы, недавно появившиеся в здешних местах.

* * *

По прошествии нескольких дней Миральда смогла самостоятельно подняться с кровати и выйти из плетеного дома болотной ночницы.

Как и предполагала ведьма, хижина стояла на небольшом возвышении, посреди гнилых топей; кости, часть из которых принадлежала детям, были раскиданы по островку, белели среди изумрудной травы. Запах гнили и разложения, по неизвестной причине незаметный внутри дома, здесь был весьма ощутимым.

Стараясь не наступать на кости, Миральда обошла хижину и остановилась у кривого навеса. Там, на траве, лежал продолговатый кокон серой паутины, формой своей отдаленно напоминающий спящего на спине человека с руками, сложенными на груди. Ведьма осторожно прикоснулась к мягкой поверхности — и тут же отдернула руку: кокон оказался довольно горячим.

— Каким же ты будешь, маленький дэйлор? — невольно пробормотала она.

— Ну уж маленьким он точно не будет, — раздался голос Кларисс, — вы, люди, совсем не знаете дэйлор. У дэйлор нет детей — только личинки. А из кокона вы ходят взрослые, вполне способные к самостоятельной жизни особи.

Миральда оглянулась и ощутила, как зашевелились на голове волосы: ночница стояла, непринужденно облокотясь о плетеную стену, и неторопливо ела сырое сердце, кусая его, как яблоко, время от времени брызгая темной кровью.

— Зачем ты это делаешь? — выдохнула ведьма. — Зачем ты убиваешь?

Кларисс пожала плечами. Неспешно дожевав сердце, вытерла руки о тряпку.

— Странный вопрос, Миральда. Я делаю это потому, что не могу иначе. Такова природа болотных ночниц, и с этим ничего не поделаешь. Даже если бы я очень захотела что-то изменить… Но все дело в том, что я не хочу. Я такая, какая есть. К слову, разве люди не убивают? Не ради еды, но ради прихоти. Разве не убили они твоих сестер? И разве ты не покончила с целой деревней?

— Я никогда не стану такой, как ты, — только и смогла прошептать ведьма.

— Посмотрим. Я могу ждать очень долго и, наверное, дождусь.

Миральда посмотрела на кокон.

— Если ты была дэйлор, можешь сказать, когда он… родится?

— Думаю, в начале лета. Это будет большой, сильный мужчина. Скорее всего, воин — маги куда как мельче. Да и мало их рождалось за последние двести лет.

— Я хочу его увидеть, — вздохнула Миральда, — невзирая ни на что…

— Увидишь, — ночница улыбнулась, — здесь ты в полной безопасности.

Помолчав, она окинула Миральду пронизывающим взглядом. И добавила:

— Марес, староста вашей деревни, остался жив. Он и еще несколько мужиков — оказывается, они, как и подобает храбрецам, не решились ночевать тогда дома и прятались по кустам в пролеске. И еще… Твои волосы, Миральда…

— Они поседели, — выдохнула ведьма, — я знаю. Они поседели еще в ту ночь. Но разве это так важно?

Ночница пожала плечами.

— Что ж, я рада, что ты не придаешь большого значения таким вещам. Но ты ничего не сказала о том, что будешь делать со старостой.

Миральда вздохнула. Староста Марес… Если бы он захотел, все были бы живы. Но страх и ненависть в его душе оказались сильнее.

— Разве ты не хочешь его убить? — прошелестела ночница, приближаясь. — Разве он может жить дальше, когда все не столь виновные погибли?