Закон забвения

За стенами погреба стояло позднее лето: жаркое, душное, гнетущее. Раскаты грома над проливом Лонг-Айленд и проникающие сквозь решетку сполохи далеких молний казались вестниками приближающейся битвы.

Глава 26

Тот август 1664 года Нэйлер провел в бесконечных разъездах, выдавая себя за Ричарда Фостера, ювелира. Сначала он отправился в Париж, где передал несколько секретных посланий от Хайда английскому послу лорду Холлису, оттуда в Женеву, где провел ночь, прежде чем сесть в карету, следующую вдоль северного берега озера Леман к швейцарскому городу Лозанна, куда и прибыл после полудня в среду десятого числа и снял комнату в гостинице «Л’Оберж Сен-Габриэль» с видом на озеро.

Сам он, как правило, не влезал в такие рискованные дела, как убийство, но нанимаемые им убийцы до сих пор выказывали редкую несостоятельность. Они провалили предыдущую попытку устранить генерала Эдмунда Ладлоу в его доме в Веве, дальше по берегу озера. Находящийся под защитой кантона Берн, Ладлоу удвоил бдительность и оказался вне досягаемости. Не в силах смириться с еще одним провалом, Нэйлер решил взять руководство на себя. К тому же в Лондоне стояла небывалая жара, случилась вспышка лихорадки, двор уехал на лето, чтобы присоединиться к королю за городом, и Нэйлеру было скучно.

Трое будущих убийц объявились на постоялом дворе тем вечером: Джеймс Фиц-Эдмонд Коттер, Майлз Кроули и Джон Риэрден, или Риордо, как они его называли, – все они были офицеры-роялисты в возрасте тридцати с лишним лет, переживали не лучшие времена и цеплялись за любую службу, способную восстановить их благосостояние. Впечатление эта троица производила неважное: неуклюжие, обливающиеся потом от жары, с широкими веснушчатыми физиономиями и скверно говорящие по-французски, они сразу привлекали к себе внимание как иностранцы. Нэйлер застонал про себя, едва увидел, как они идут через террасу к его столу. Но он давно усвоил, что в подобных делах приходится работать с тем материалом, какой есть под рукой.

Жертвой их должен был стать сэр Джон Лайл, юрист пятидесяти четырех лет, который организовывал суд над королем, восседал рядом с председателем во время слушаний и составлял черновик вердикта. Теперь он жил под псевдонимом мистер Филд. Лично он не входил в число судей и не подписывал смертный приговор, но был обвинен в измене за свою роль в процессе. То была второстепенная в сравнении с Ладлоу фигура, но вполне стоящая усилий и риска.

Коттер, как вожак троицы, изложил план. После нескольких недель наблюдений за Лайлом они были уверены, что завтра утром он отправится в сопровождении двух телохранителей в церковь. Коттер и Риэрден займутся охранниками, тогда как Кроули застрелит Лайла из специально выбранного оружия. Кроули принес с собой некий завернутый в одеяло предмет, который положил теперь на стол, частично развернул и показал Нэйлеру, – это был короткий мушкет, известный как мушкетон, с раструбом ствола, похожим на трубу. Он выстреливал полдюжины пуль одновременно. Нэйлер с тоской посмотрел на оружие и обвел взглядом многолюдную террасу.

– Ради Бога, мистер Кроули, уберите отсюда эту штуковину. – После того как оружие снова засунули под стол, он продолжил: – Если вы собираетесь использовать мушкетон, вам следует подобраться к цели очень близко, иначе вы половину паствы покалечите.

– О, мы подберемся близко, мистер Нэйлер, – заверил Коттер. – На этот счет не беспокойтесь.

Однако Нэйлер беспокоился. Он полночи пролежал без сна и беспокоился. Задуманная убийцами засада была, по его мнению, слишком уж публичной. Он даже подумывал уехать на рассвете из города. Если выяснится, что чиновник Тайного совета организовывал преступление за границей в нейтральной стране, дипломатического скандала не избежать. В итоге он решил, что его долг – проследить за событиями до конца, и когда проснулся на следующее утро, зарядил пистолет и сунул его в карман.

Церковь Сен-Франсуа стояла в центре Лозанны, примерно в миле от постоялого двора. Чтобы дойти до нее, требовалось одолеть крутой подъем по многолюдным извилистым улицам. Зазвонил колокол. Нэйлер вышел из переулка на мощеную площадь, на одной стороне которой размещался храм, а на другой – лавки; у одной из них, принадлежащей цирюльнику, рыскали Коттер, Кроули и Риэрден. Вопреки жаре, они, как идиоты, все вырядились в плащи. Верующие целенаправленно стекались к церковным дверям. Нэйлер вглядывался в толпу, выискивая человека, подходящего под описание Лайла, и увидел его почти сразу – он был так же заметен, как и поджидавшие его убийцы. Это был дородный мужчина в парике и в мантии английского адвоката, по обе стороны от него шагало по дюжему молодцу.