Закон забвения

Даже в то самое первое утро, когда их маршрут пролегал прямо по заснеженной массачусетской равнине – то была плоская местность с вкраплениями могучих дубов и буков, не сложнее для ходьбы, чем английский парк в середине зимы, – Неду с трудом удавалось поспевать за более молодыми попутчиками. Ноги, проваливающиеся в снежную кашу, ныли, капли пота застывали на лице, борода покрылась изморозью, сердце чугунным ядром бухало в груди. К полудню, когда они добрались до края поросших лесом гор, идти стало гораздо труднее. Тропа шла вверх меж здоровенных сосен, голые стволы которых уходили к небу, а кроны образовывали сумрачный шатер, высокий, как своды собора.

Гукин первым вошел в лес, ведя в поводу лошадь. За ним следовал Уилл. Последним пыхтел Нед, стараясь наступать в оставленные товарищами следы. Слишком часто им приходилось останавливаться и ждать его. Подойдя, Уолли, отдуваясь, заверял их, что не испытывает никаких трудностей. На четвертый раз он бросил попытки притворства и согласился на предложение Уилла ехать верхом. Двое спутников закинули на плечи часть навьюченных на лошадь мешков, а Нед взгромоздился в седло, униженный и проклинающий свои старые кости.

Тропа была узкой – повозка не проедет. Время от времени где-то среди безмолвного леса срывался с ветвей и падал на землю густым водопадом снежинок пласт снега. Хотя Гукин уверял, что они следуют старинной индейской тропой от Бостонской бухты внутрь континента и ему она хорошо знакома, путникам приходилось, похоже, описывать широкие петли, и Нед заподозрил, что они заблудились. Но со временем сидящий в нем старый солдат стал улавливать смысл хитрых маневров: они то следовали по берегу реки, преодолевая, казалось, ненужное расстояние, но выходили к месту, где поваленное дерево служило мостиком через поток. Или же оказывались среди больших валунов, расположенных так, что они образовывали ступеньки, позволяющие перебраться через низменный участок, который, если бы не мороз, был бы топким. Мудрость и труды столетий, если не тысячелетий, нашли свое выражение в этом замысловатом торге с препятствиями, воздвигнутыми природой.

Когда начало смеркаться, Гукин распорядился разбить стоянку на берегу озера. Пока полковники собирали хворост, он достал из багажа сеть, нашел крепкую ветку и осторожно вышел на лед. Офицеры остановились, чтобы посмотреть. Когда лед начал потрескивать, Гукин отступил на полшага назад, пробил при помощи ветки широкую лунку, потом забросил сеть. Минут десять спустя он вернулся на берег с шестью рыбинами, серебристыми в гаснущем свете, трепыхающимися в тонких ячейках. Гукин торжествующе поднял улов.

– Господь создал край столь изобильный, что человеку стоит лишь протянуть руку, чтобы обеспечить себе пропитание.

Путники разожгли костер. Уилл, впечатленный озером и пустынностью мест, поведал им поучительную историю про Иону, три дня проведшего в чреве кита.

– «И помолился Иона Господу Богу своему из чрева кита и сказал: к Господу воззвал я в скорби моей, и Он услышал меня; из чрева преисподней я возопил, и Ты услышал голос мой»[16].

– Аминь.

– Аминь.

«Из чрева преисподней я возопил…» Вот это верно, подумал Нед. При всей своей красоте именно такой казалась ему эта холодная, безлюдная страна.

Они завернули рыбу в листья, запекли на горячих углях и согласились, что в жизни не пробовали ничего вкуснее. Затем настал черед трубки табаку, потом Гукин показал, как устроить постель на индейский манер. Он сгреб сухую листву и мох, расстелил слой на земле, остальное набил в сеть – вышло толстое одеяло, под которым они улеглись вместе, чтобы согревать друг друга. Получилось на удивление тепло и сухо. Красные искры поднимались от костра к небу. Где-то кричали звери, невидимые в темноте. Слышался волчий вой, а иногда между деревьями проходил кто-то большой, и Гукин сказал, что это, должно быть, медведь. Оружие путники держали под рукой.

Таким выдался первый день.

Утро дня второго ушло в основном на дорогу в обход озера. Они взобрались на вершину холма, спустились с другой его стороны, ближе к вечеру вышли из леса и оказались перед еще одной похожей на парк равниной. Нед снова ехал верхом, двое других пригибались под ношей. Пелена облаков не разрывалась с рассвета – небо было серым и пустым, дул пронзительный и холодный северо-западный ветер, плоская равнина выглядела ровной, как спокойное белое море. Она тянулась на мили вдаль, расчерченная линиями звериных следов.

Гукин опустил вещи, вынул компас, махнул рукой налево, показывая курс прямо на запад. Ветер стал задувать сильнее. Примерно через час в нескольких милях впереди на заснеженной равнине показалось размытое темное пятно. Путники остановились. Нед достал из внутреннего кармана подзорную трубу, и смутные очертания превратились в три похожих на длинные амбары строения, крытые тростником. Из крыши каждого из них поднимался дымок. Уолли сошел с коня и предложил трубу Гукину.