Закончен школьный роман...

Наконец термометр оказался на месте. Немного смущенная и озадаченная происходящим, Ника шагнула прочь от кровати.

— Я пока схожу за «Алгеброй».

И она, не торопясь, направилась в прихожую, расстегнула сумку, достала учебник.

Почему это Степа такой подозрительно покладистый и беззащитный сегодня? С удовольствием подставляет свой лоб, просит поставить градусник. Обычно независимый и уверенный в себе, сейчас он словно несчастный маленький мальчик, доверивший ей роль заботливой мамочки.

Ника положила книжку на стол. Степа, на этот раз самостоятельно, выудил из-под одеяла градусник, передал ей.

— Тридцать восемь и девять, — отыскала конец ртутного столбика Ника. — Сейчас же съешь таблетки!

Она сходила на кухню за водой, присела на краешек кровати, снова дотронулась ладонью до пылающего лба и озабочено покачала головой.

— Наверное, у тебя тот самый грипп, про который говорила Таня.

— Нет!

Нику удивила твердая уверенность, с которой прозвучало это слово.

— А что?

Он улыбнулся лукаво, выждал паузу.

— Просто… я сгораю от любви.

На сей раз он без всякого нежелания вынул из-под одеяла руки и, надо сказать, сделал это довольно стремительно и решительно, и притянул Нику к себе.

— Степка! — растерянно и недоверчиво вскрикнула та, успев, однако, предусмотрительно упереться локтями ему в грудь. — Ты серьезно?

— Серьезно.

А как же тогда две недели молчания и неопределенности, если все можно было сказать давным-давно, на лавочке позади школы в последний день перед каникулами?

— Ты издеваешься надо мной?

— Нет! Что ты! Совсем наоборот!

Совсем наоборот? Звучит в духе когда-то услышанного «не только». И тут Ника вскипела.

— Скажи, пожалуйста, что означает «совсем наоборот»? Как меня раздражают твои загадочные фразы! Что ты имел в виду?

— То, что ты подумала, — в глазах у Степы все еще играли лукавые искры.

— А что подумал ты?

Он приподнял голову, почти коснулся горячими губами ее уха и, хотя рядом никого больше не было, тихо, так чтобы слышала только она одна, прошептал.

9

Нике совсем не хотелось уходить, да и Степа вовсе не собирался ее отпускать, хотя сразу становилось заметно, как ему тяжело. Он болезненно жмурил покрасневшие глаза, сжимал пересохшие губы. К тому же, неожиданные откровения, похоже, лишили его последних сил.

Они оба понимали, что должны сейчас расстаться. Им необходимо прийти в себя, критически оценить случившееся и набраться сил для будущего.

Ника ласково провела рукой по светлым волосам.

— Ты поспи. А завтра обязательно вызови врача. Родители когда придут?

— Я уже большой! — возмутился Степа, на что Ника иронично улыбнулась.

— Вечером я позвоню. Напомню о том, что ты мне сказал. И не вздумай отговариваться тем, будто ты спал или бредил.

— Не буду! — торжественно поклялся Степа.

А дома Лада — она когда-нибудь бывает в своей академии? — еще даже не успев как следует взглянуть на вошедшую сестренку (лично Ника в тот момент имела возможность лицезреть только ее затылок да правое ухо), воскликнула:

— Ты светишься, как новогодний фонарик.

Неужели вся комната наполнилась сиянием при ее появлении, раз Лада узнала об этом, сидя спиной?

— Что случилось?

И Ника, подняв к потолку глаза и сотворив руками ряд загадочных жестов, пару раз глубоко вздохнув, наконец-то рассказала сестре о том, что произошло. Точнее, произнесла несколько восторженных, перенасыщенных эмоциями фраз, из которых при определенных знаниях, способностях и желании можно было сделать правильные выводы.

Уже через короткое время Ника и представить не могла, что жила когда-то без Степы и даже вовсе не знала о его существовании или довольствовалась лишь невинным соседством за одной школьной партой. И дома к нему привыкли поразительно быстро, и Лада, и папа, и мама. Последняя с изумлением вопрошала саму себя и окружающих:

Почему я так доверяю ему? Я почти совсем не беспокоюсь, когда Ника с ним. А ведь он всего лишь мальчик, ее ровесник. Это странно!

А в школе…

Пожалуй, в классе никто не догадывался об их истинных отношениях. Не договариваясь, не прилагая особых усилий, в школе они вели себя на удивление целомудренно: не обнимались, не целовались и даже просто не держались за руки. Все считали их хорошими друзьями, и, кажется, даже всевидящая и всезнающая Марина, иначе она не упустила бы случая хотя бы легким намеком проинформировать о своей осведомленности.

Ника блаженствовала, прислонившись спиной к Степе, спрятавшись в кольцо сильных, нежных рук и чувствуя его дыхание у себя на волосах.

— Знаешь, в такие моменты мне кажется, я бы всю жизнь так просидел. И больше мне ничего не нужно.